"Браконьер" автор Михаил Мещеряков

"Браконьер" автор Михаил Мещеряков ( Красноярск)

БРАКОНЬЕР.

Вообще-то Кешка был браконьер. Солидный такой, многоопытный. Первый среди равных. Известный на весь Туруханский район.
Знали Кешку и «гимсовцы», и «рыбики», и коллеги его, - рыбаки-браконьеры. Капитаны судов, директора плавмагазинов и теплоходных ресторанов. Енисейские барыги-перекупщики, рыботорговки в Красноярске, и даже кое-кто в дальней-предальней Москве, - многие знали Кешку.
Не то что бы он как-то сильно отличался от остальных-прочих, но вот что-то в нём было такое, что притягивало к нему людей. Чуть выше среднего роста, худой и мускулистый, он очень нравился женщинам и внушал доверие мужчинам. Как сейчас говорят, харизматичный.
К числу так называемых изюминок, наверно можно отнести Кешкин голос. Когда-то, в тайге, звавши собак, Кефан сильно сорвал его. Как позже выяснилось, навсегда. В итоге получился негромкий, сипловато-хрипловатый баритон. Мечта всех исполнителей шансона.
Одна моя знакомая собачница рассказывала:
- Я когда Кефана первый раз услышала, - чуть не сомлела. Стою, с тобой болтаю, вдруг слышу сзади, с хрипотцой… Я думаю, ну, пипец, - мужик, потекла как сука … Оборачиваюсь … тю-ю-ю, а там ничего особенного. Мелковат. А потом пригляделась, - нет, всё-таки мужик.
А если уж быть до конца точным, то Кешка и не Иннокентий вовсе. Олегом его зовут. Просто фамилия Кесарев. Вот и пошло Кесарев – Кешка. А так, как всеобщий друг, - то Кефан. Производная от двух слов: Кешка и Корефан, получается – Кефан.
Это деревня у них такая изобретательная. Горазда на прозвища. Есть у них Жёлтенький, Деревянный, Соловей, Жопа-Стульчик, Карапай, Блюма, Хрыча, Гена Клёц. Последнее не кличка, а имя-фамилия, только произносится почему-то вместе. Даже неведомо как забравшийся в такую глушь москвич Мишка, звался у них не иначе, как Мика Тарковский.
Да и у самой деревни название неординарное – Бухта. Что, к чему? Что за бухта, откуда она взялась? Отродясь никакой бухты около деревни не было. Берег и берег, как у всех. Да и не море-океан у нас, откуда бухтам тем взяться?
Рядом с деревней река одноименная в Енисей впадает. В начале восьмидесятых приезжал к ним седенький, тощий научник, языковед, что ли… Толковал что-то в клубе. Вроде как река «бухтит», мужики недопоняли. Маленько пьяные были. У Физручары жена как раз второго ребёнка родила. И опять пацана, хотя тот хотел дочку.
А вообще деревня старая, лет четыреста наверно. И на месте стоит замечательном. Енисей здесь красавец, разливной, могучий. Как раз получается среднее течение реки, самое икромётное место для красной рыбы.
Многие дилетанты считают красной рыбой лососевых. Кету, горбушу, чавычу, - по цвету мяса. Не-е-ет… не то. Спору нет, хорошая рыба, но не то. Красной рыбой испокон веков на Руси считались осетровые. Стерлядь, осётр. Там, дальше к западу: белуга, севрюга и прочие, у нас такие не водятся. КРАСНАЯ РЫБА, то есть лучшая, самая что ни на есть ценная. Вот и в Бухте, со времён царя Гороха промышляли осетровых. Ещё в царские времена уходили рыбные обозы в губернский город Красноярск. С морожеными осетрами на санях.
Кстати, надо отметить, что все подобные, береговые деревни очень самостоятельные. Про ту же Бухту даже фильм по TV показывали. Приврано, конечно, кое-что было, но, в общем-целом, всё так и есть. Автономны они, как «папанинцы» на льдине.
Нет, никто из бухтинцев не чурается цивилизации. И моторы предпочитают иномарки, и тарелки спутниковые, и микроволновки у них есть. Но вот только если у нас, горожан, всё это отобрать, тяжко нам будет. А им нормально. И ничего у них не изменится. Ну, может больше материться будут, на вёслах, да на парусе рыбача. Получается, если не «государство в государстве», то, как минимум, самобытное, абсолютно самостоятельное сообщество.
К случающимся заезжим, бухтинцы относятся соответственно. Как к туристам, людям порой может и неплохим, но в большинстве случаев никчёмным. Хотя если ты показал себя в чем-то сведущим, умным или просто хорошим человеком, с удовольствием примут тебя в свою «популяцию». Если не полноправным членом, то хотя бы желанным гостем.
Вот и к тому очкарику отношение было такое же, как ко всем. Хотя от обычных туристов он несколько отличался.
Остановился у бабы Зины. Комнату снял. В молодости бабу Зину, - «Резиновая Зина» звали. Черт её знает почему. Снял комнату, чин по чину, хотя туристы обычно лагерем на косе встают, в палатках. Если ждут чего-то или с проводником договариваются.
И должны были его, по всем канонам, Ботаном прозвать, больно уж рожа для «ботаника» подходящая… Ан нет, получил он звучную и даже где-то почётную кличку: Игрок. Можно сказать, заслужил с риском для здоровья. На танцы попёрся, в День Рыбака. Для Бухты это, - то же самое, что для горожан День Города, здесь все рыбаки. То есть 90 % празднующих, были пьяные на те же 90 %. А тут ещё студенточки бухтинские на каникулах присутствуют… Да пару подружек с собой из Города привезли… В общем, без молодёжной драки в тот вечер было никак. Ну и как начали пацаны хлестаться, грех было на залётного Ботана не наехать. Тем более сидит, не убегает. Хорошо мужики постарше, Кефан с коллегами, заступились. Им что-то прискучило на пьяную молодежь таращиться, собрались в карты идти играть. Позвали очкастика с собой.
- Отвяньте вы от него – буркнул Рома на молодых, и спросил парня:
- Ты в азо играть умеешь?
- Могу – заинтересовался «ботан».
- Деньги есть? – уточнил Рома.
- Ну.
- Тогда пошли. Пива, вон, возьми в буфете.
Не то чтобы карточная игра в Бухте процветала, но имеется там компания из пяти-шести мужиков любящих в картишки перекинуться. Не для наживы, ни, Боже мой, так, - время провести, да душу потешить.
В тот раз хорошо посидели. С часу ночи, до четырёх часов утра. Следующего. Больше суток играли. Как раз перед тем, с верховьев на катамаране туристы спустились, ходили по деревне, рыбу скупали. Так что все мужики при деньгах были. И игра хорошая была. Динамичная, не вялая. Много «азили», «банки» крупнейшие, для Бухты, собирали. И новичок молодцом себя показал, играл хорошо, легко, раскованно. Не жался, но и не грубил. Не качал права, не лез давить деньгами. Единственно, что в конце игры, когда по домам собрались, поняли, что зря просидели. Подсчитав наличность, выяснили, что никто « не угорел». А так же и «не поднялся» никто. Другими словами: все остались при своих. С какими деньгами пришли, - с такими же и ушли. Разница рублей в пятьдесят-семьдесят.
Кефан с Басей перед сном на Голубой Дунай пошли, в бинокль посмотреть. Говорят в сторону Левоямной Колец прошёл. А может в сторону Правоямной, хрен его разберёт, там расстояние всего-то в три километра.
Голубой Дунай есть почти в каждом береговом посёлке. На какой бы реке он не стоял. Сараюшка-беседка-будочка. Иногда просто лавочка, стоящая где-то на берегу повыше. И далеко не всегда голубого цвета. Бог его знает, откуда прижилось это странное название. Однако факт, что лично я знаю «Голубые Дунаи» и на Енисее, и на Чулыме, и на Нижней Тунгуске. Наверняка и на Волге какой-нибудь «Голубой Дунай» отыщется.
Мужики, по предложению мэра, над «Дунаем» плакат приколотили: «Бухта. 400 лет». Цифру взяли от фонаря. Как покрасивее, да чтобы постарше Красноярска было. А что? На самом деле, может Бухте и побольше лет будет. А может и поменьше, кто его знает?
Злой и малопьющий рыбинспектор Кольцов был «туруханец». И прошел куда-то вверх всего-то дня три назад. Но люди зря трепаться не будут, и кто знает, может его и в правду обратно чёрт понёс. Надо было посмотреть.
Катер его, под названием «Шатан» (что такое «шатан» никто не знал, обычно называли либо «шайтан», либо «шатун») был достаточно приметным. В отличие от всех «рыбиков» Колец его красил всегда в синий цвет. Именно в синий, а не в серый или чёрный, как принято. То ли мысли, какие имел, то ли просто – из паскудного упрямства.
На Дунае сидел, курил Ботаник.
- Если он, правда, на Левоямную попёрся, то стоять по-любому будет в курье. Больше там негде – хмыкнул Кефан, доставая сигареты и направляясь к Ботанику прикурить.
- А Бухте, правда, 400 лет? – спросил Ботан, протягивая зажигалку.
- Да вроде. Говорят примерно тогда, здесь официальный острог поставили. Казачки кажись.
- А до этого? Кто-то был? Может из местных? Место-то хорошее. Археологи ничего не находили?
- Да кому она нужна, Бухта наша? Откуда здесь археологам взяться? Сами как-то нарыли запчасти мамонта. Бивни там, кости кое-какие. Вот здесь, под угором. Водой вымыло.
- Не, мамонт не то, - отмёл Ботаник – я про людей говорю. Копья там, амулеты, наконечники стрел, не попадались?
- Не знаю, может, и было чего, я не видел.
В карты мужики после того играли ещё раза три-четыре. Ботан неизменно присутствовал. Играли с тем же результатом – никто-ничего. И не проиграл, и не выиграл. В последний раз уж и дурковать начали, нарываться. Блефовали не в тему, ставки несоразмерные карте выкатывали. Страх потерять деньги пропал. Чего бояться, если всё «по своим» останется? Было как-то уже не так интересно, хотя игра всегда была весьма насыщенной. А в четверг случилась такая история…
Приехал Муха, Серега Наймушин, знакомец Кефанов из Красноярска. Он каждый год сюда рыбачить приезжает. А Ботаника как-то толи не было, то ли просто было в лом за ним посылать, не знаю, … без него играли. Вот Рома и начал Мухе на деньги попадать. Реально. Не то, чтобы тот шулер был, или ещё там что… В Бухте это не прокатывает. Враз почуют, и рожу набьют. Просто везло в тот вечер Мухе и всё. Рома уж отмаялся непруху переломать. Уж тысяч семь спустил, у народа уж занимать начал… Тут – бах – Ботаник заходит:
- О! Играете! Ну-ка и я… - и сел играть.
И что бы вы думали? Отбился Рома. Со ста рублей поднялся. Причём не на Мухе вовсе – Басю ошкурил. А Бася потом, на азе, Кефана хлопнул, а Кефан потом уже Муху обгрыз. Короче, в конце концов, опять то-нА-то и вышло. И удовольствие получили, и денег не потеряли.
Вот с тех пор, Ботаника уже неизменно начали Игроком называть.
А ещё у Игрока дурацкая привычка была – он всё с телефоном своим таскался. Знатный телефон, говорил что швейцарский. В Бухте сотовой связи нет, так, есть херня какая-то стационарная. А он всё никак со своей техникой расстаться не мог. То музыку, говорит, слушаю, то погоду смотрел, то джипиэской пользовался. В общем, где он, там и телефон.
Прошло три недели…
Кефан отсыпался после трудовой ночи. Ходить сплавной сетью лучше ночью. И улов поприличнее, и от официальных структур безопаснее.
Продрав глаза, он пошел на кухню, налил из термоса кофе, закурил, и пошел во двор справить малую нужду, по утреннему времени. Надо сказать, что по Кефанову исчислению было 14.20 утра. На крыльце сидел Игрок.
- Привет! – не удивился Кефан. – Как вчера со Столяром сплавали?
Игрок стабильно и почти ежедневно рыбачил с братьями Столяровыми. Или иногда ездил со Столяром старшим, когда братья были чем-то заняты. Надо сказать, что никого не напрягал, в особо заповедные места не стремился, о необыкновенно-трофейной рыбе не мечтал. Так… едут братья сети проверять в «неподалёку» - и он с ними, со спиннингом. Собрался отец за черемшой, - и он туда же с удочкой. Вот так вот поплавочил, спиннинговал себе потихоньку. С людьми железно, безоговорочно рассчитывался. Хотя с него никто, ничего особо и не требовал. Столяры не жадные, пусть его ездит. Весу-то, как в баране.
- Нормально съездили, я щуку на семь двести в Окулинихе поймал – улыбнулся Игрок.
- Нам тоже вчера три мамки попалось… Костерёжника («костериком» в наших краях называют мелкого, недоросшего осетренка) навалом в плавешку набивается. Как говна за баней, руки отмахал выбрасывать, - посетовал Кефан выдыхая дым.
- Слушай – Игрок недоуменно почесал в затылке, - а что вы хернёю маетесь? Ночью, дождь ли, слякоть, под тюрьмою, под изменой постоянно, осетра этого мантулите. Я поездил, посмотрел, по округе… У вас же здесь сорной рыбы, хоть жопой ешь. Кладезь, ей-богу. Вот где деньги-то на полу валяются… Правильно дело поставить – озолотиться можно. Основные рыбные бабки, Кефан, что б ты знал, отнюдь не на элитной рыбе делаются. Во всём мире. И в море тоже. Главные бабки рубят, на тресковых, на мойве, на кильке, а не на омарах. Также и в реках. Мелкий, безобразный окунь, елец, сорога, страшный, типа бритвочки, подлещик. В котором абсолютно ничего нет, кроме костей. Ни вкуса, ни мяса, ни запаха. То есть любое гавно, которого навалом. Чего много, то народ и ест. Потому, что приучен. Потому, что дёшёво. А у вас здесь такой оазис… Тот же сор, только совсем кондиционный. Язя этого, щуки… Это же совершенно дурные и абсолютно безопасные деньги.
- Во, ещё один Юричь нашелся – поджёг новую сигарету Кефан.
- Есть у меня друг в Городе, - продолжил он - тоже всю дорогу мне эту идею пилил-расхваливал. Не сдюжил я, в 2003 году, повёлся. Собрал бригаду талабайцев, снабдил сетями, нарыл крепкие каналы сбыта… Наладил обработку, доставку. Со второй поставки вообще, сами стали приезжать, лишь бы было. До драки, буквально. Я туда ещё и сига, и тугуна, и «туруханку» пристегнул. Есть у нас по осени рыба такая, разновидность ряпушки. И на работе не изломался, координируй и всё. Но не смог. Хотя даже кое-как, через пень-колоду, спустя рукава, в первый же год подняли бабла больше, чем с осетрины за два года. Не смог. Скучно. Скучно и противно. Как на заводе работать. На хер те деньги? Ни азарта, ни адреналина. Как-то по западлянски всё, не нравится. Потом ещё года два приставали-звонили: дай, да дай… Нету, говорю. Нету, и не будет.
- Понятно – пожал плечами игрок. – Я вообще-то к тебе по другому делу пришёл.
- Ну, тогда говори, что хотел?
- Ты меня на рыбалку не свозишь? Точнее на несколько.
- Ты ж вроде со Столярами рыбачишь? Что-то не устраивает? Или куда-то посерьезнее хочешь махнуть?
- Кое-куда хочу, да. И Столяра действительно не потянут. Мне хороший рыбак нужен. Лучший из лучших! А место очень серьёзное, серьёзнее не бывает.
- Насчёт «лучшего из лучших», это ты хорошо сказал, есть во мне – ухмыльнулся Кефан – а, что за место-то? За Косой порог что ли? Эка невидаль!
- Нет, не за Косой. Рыбачить будем вообще не в Бухте. Я ради этого сюда и приехал. На Енисее будем рыбалить. Ты этого места не знаешь. И никто не знает. Поэтому условия предлагаю следующие:
Ты, берёшь свои самые лучшие снасти, на своей лодке и моторе, вывозишь меня до определенного места, потом за мотор сажусь я. Ты надеваешь на голову плотную шапочку, чтобы не видеть, куда я еду. Снимаешь по моему сигналу, когда прибудем на место. Рыбачить будешь только ты. По мере надобности я буду помогать. В случае утраты, либо поломки мотора, лодки, сетей или любого другого оборудования, - я полностью всё компенсирую. Вся пойманная нами добыча принадлежит тебе. Я, может быть, попрошу только попробовать. Я полностью несу все материальные затраты за бензин, еду и так далее. И отдельно от этого, плачу тебе оговоренную сумму за каждую рыбалку.
- Сколько?
- 1000 евро.
- Ага… А сколько будет продолжаться каждая ездка?
- Сутки. Ну, если увлечёмся, можно будет чуть задержаться.
- Тогда ты идиот – хмыкнул Кефан. – Мне больно открывать тебе эту тайну, ну, да скрывать, смысла нет. Всё равно кто-нибудь другой просветит.
При таком временном раскладе, мы никуда далеко не уедем. За сутки. Если, конечно, рыбачить ещё собираемся. Так что поездка предстоит плёвая. За такие ходки по косарю евро в день не берут. Хоть ты пещеру потайную найди.
- А я не понуждаю тебя открывать кому-либо эту коммерческую тайну: сколько я буду тебе платить. С точностью до наоборот. Я бы предпочёл, чтобы все детали наших рыбалок остались в тайне. Эта сумма в основном за молчание. Кстати, можешь поторговаться.
- Пять. Пять тысяч евро за ездку – ухмыльнулся Кефан.
- Годится.
- Та-а-ак… И что это будет такое? Мы, что валить там кого-нибудь собираемся? Или полтонны героина повезём? Какая на хрен суточная рыбалка за такие деньги? Тем более если ты говоришь, что тебе и рыбы-то не надо?
- Не надо. Меня интересует само место. А также что и как там может поймать хороший, опытный рыбак. Сам я не справлюсь. В общем, напарник по-любому нужен.
- Понятно. Где ж ты, кормилец, раньше был? Мне постоянно нужны деньги… А карабин брать?
- Не помешает. Хотя, я думаю, что не понадобится.
- Когда едем?
- Как только ты приготовишься. Если тебе нужно купить какое-то дополнительное оборудование, - ради Бога. Я выделяю деньги, ты покупаешь всё, что надо: сети, запчасти и т. д. Потом всё остаётся тебе.
- Не хило. Какой лимит покупок?
- Безлимитка, в пределах разумного.
- Ага… Ну, до вечера. Готовьте деньги!
Особо борзеть Кефан не стал, однако и жеманиться, тоже не подумал. Если человек сам лезет бриться, чего манерничать? Что Игрок человек реально денежный знала вся деревня. Несмотря на «ботанячий» внешний вид, он работал наиглавнющим специалистом по компьютерам. Где-то в Газпроме. В центральном офисе, в Москве. Почтарка сказала. Принимала для него пару-тройку телеграмм с Москвы. Отчёты какие-то, челобитные, доклады. Да он и сам показал себя мастером. Починил несколько компов. Людям, в школе, в администрации. Практически мгновенно. Подключает к компу свой телефон, и через пару минут, любой, самый заперезаглюченный компьютер начинает молотить, как напуганный. На порядок лучше, чем он работал, будучи новым.
Так что Кефан, поразмыслив, поехал к Мухе, да и закупил у него всё, что сам так и так собирался у него покупать. Только потом, по деньгам, по осени.
Муха держал пару-тройку охотниче-рыболовных магазинов в Красноярске, так что у него было что брать. Он специально, всегда натаскивал с собой кучу полезных, специфических вещей, совмещая отдых-рыбалку с коммерцией. Сам порыбачит, потом продаст со скидкой перед отъездом.
Кефан взял две знаменитые мухинские «нельмовки». Уж незнамо, кто ему садит, однако нельмовые, верхоплавные сети у него всегда были замечательные. Взял добротный, новенький «вездеход» - сеть достаточно трудную при подготовке её к запуску, но зато позволяющую рыбаку без проблем плавать по незнакомым местам. С минимальным риском зацепа. Взял три запасных винта на Ямаху и даже новенький камуфляж для себя. Какой-то, как объяснил Муха, особенно комфортный, и жутко дорогой. Больше он неожиданно свалившейся халявой не злоупотреблял, единственно, что не выдержал, и под конец, уже собравшись уходить, купил себе совершенно не нужную, но больно уж замечательную сеть. Чудненькая такая сетёнка, лёгкая, мощная. Кефан такой нитки никогда и не видел – топляки можно корчевать. Проблема, что ячея у ней была на 320. У нас таких огромных осетров нет. Даже и не слышали. А нормальные осетры пройдут, в такую ячею не задерживаясь. Взял на « а вдруг». Вдруг когда-нибудь в жизни пригодится.
Мухе эта сеть досталась по случаю, и уже два года пылилась на складе, будучи невостребованной в наших краях. Точнее их, таких сетей, было две, но одну забрали ребята с низовий, на охан. А вторая вот залежалась. Взял с собой, вдруг заинтересуются? И действительно, пристроил.
Вечером того же дня, мужики играли в карты. У Ромы на веранде. Рома припёр здоровенный чайник, тазик с печеньем, уютно горела лампочка под пыльным абажуром.
На большой, суповой тарелке, с непременной голубой каемочкой, аппетитно горбатилась довольно крупная «аза». Весь народ в благодушном настроении, с любовью на неё поглядывал.
Игрок сквозь очки щурился на свои карты, и ехидно божился отправить всю честную компанию по миру. Это никого не напрягало, каждый из присутствующих обещал остальным то же самое. В конце концов «азо» благополучно разрешилось в пользу Кефана. Он сгреб деньги с тарелки, сбросил карты, и сказал:
- Харэ на сегодня. Мы - пас. Поехали, Игрок, потренируемся. Посмотрим, на что ты способен. Сгодишься ли вторым номером.
- А не сгожусь?
- Ну, тогда ещё Витьку Гадёныша возьмём.
- Я сам о Витьке думал. Жаль, нельзя нам. Вдвоем нужно. А так-то хороший рыбак, на спиннинг эксперта лучше не надо.
- Не боись, на спиннинг и я не дурак, просто времени не выпадает побаловаться. Ну, что, поехали?
Ездили они две ночи, и в конце второй рыбалки Кефан сказал:
- Сойдёт. Если в нужный момент по хребту веслом хлопнуть, - потянешь. Извини, Гадёныш.
- А чо он? – поинтересовался Игрок.
- Да набивался, учуял что-то – хмыкнул Кефан. – Возьми, говорит, пригожусь, на деньги не претендую, на рыбу тоже. Просто интересно.
И помолчав, добавил:
- Странно это. У Витьки нюх страшенный. И повёлся. Будто ты и впрямь можешь здесь кого-то, чем-то удивить.
- Может и могу. А Витя мужик и вправду неординарный.
Тут надо прояснить про Виктора Матюшкина. Мужика с таким нелицеприятным прозвищем. На самом деле никто к нему плохо не относился, скорее уж наоборот. Уважение от бухтинцев он завоевал давно и сразу. Приехал лет десять назад, откуда-то с низовий. Кажется с Караула. Вроде бы работал там следователем прокуратуры. А до этого будто бы в Диксоне подвязался. Что-то связанное с полярной авиацией. По крайней мере, контакты с местными летунами у него плотнейшие. И место радиста и синоптика ему отдали сразу, дезавуировав здешних специалистов. А он, приехав, удивлял, бухтинцев не переставая. Прибыл в начале весны, успел смотаться с мужиками на подлёдный лов по хариусу. Да поймал ещё при этом лучше всех, даром, что новичок. Потом, тем же духом, рванул на гуся, и тоже не оплошал. Убил хоть не больше, но и не меньше остальных. А как Енисей вскрылся, купил себе лодку-деревяшку. Старую, никчемную. И «Ветерок» мерзейший, «ниочёмашный». Затем, на школьном дворе, день провозился с лодкой, да день у Столяра в мастерской с Ветерком. Лодка у него потом всю жизнь сухая была, а Ветерок с полпинка заводился. Но, ни в этом дело, конечно. В Бухте полно рукастых мужиков. Того же Столяра возьми, Соловья, да мало ли… Сама натура у Витьки оказалась интересная. Будто в сутках у него 48 часов. Смотришь, шлёпает куда-то на своём трухлявом корыте, ползет еле-еле. А на поверку, куда не ткнись, везде уже побывал, всё уже поразведал, всё уже добыл и во всём уже поучаствовал. Когда только времени хватило? А памятливый какой… И хрен его знает, когда успевает в курсе всего быть?
Вот, к примеру, сидят мужики на Голубом Дунае курят:
- Избушку поставил на Черном мысе, весновать, - говорит Мошенник (никакой он не мошенник, когда-то киномехаником работал, дальше по цепочке: киномеханик-киномошенник-мошенник) – надо уже печку ладить, трубы нет. У Столяра спросил, - нету говорит. Думаю, как подсохнет, съездить на «Димкин луг». Там есть балок брошенный, - вроде была труба.
- Смыло её по большой воде, – замечает Гадёныш – метров триста ниже балка валяется. В Зелёный опечек уткнулась, песком её замыло, ищи получше.
- Ты, что, там был? – разевает рот Мошенник. – Там же ещё в половине вода стоит, что там делать?
- На лодке переплыл, а потом, с «резинкой» до Кривого озера ходил. Щуку стрелял. Стоит в прошлогодней траве, спину греет на солнце, интересно. А воды и вправду ещё много. Где пешком, где на резинке подплывать приходилось.
И такой пример не единственный. К концу второго года его житья в Бухте, бывало, коренные бухтинцы спрашивали:
- Витьк! А где сейчас заход в Мотькину курью, что за Банным?
А прозвище «Гаденыш» он от Мишки Столяра получил. Старшего брата Вовки Столяра. Который директором школы в Бухте трудится. И был трёхкратным чемпионом посёлка по удочке. На День Рыбака есть такой конкурс у них. Количество пойманной за час рыбы. Мишка Столяр три раза выигрывал, с минимальным отрывом. И очень уж мечтал в четвертый раз очемпиониться. Готовился даже. А Витька только-только приехал ещё. Ну, может месяца три-четыре прошло. Ну и когда начали улов-то сдавать, на взвешивание, то директор сдал ведро (далеко, кстати, не героический для Бухты результат), а новичок ведра два с половиной вывалил. У Мишки Столяра и вырвалось:
«Во, даёт, гадёныш!». Как-то вот прилипло, осталось.
За Витькой много чудачеств числилось. Осенью до минус тридцати без шапки ходил. Он рыжий такой и лысоватый. Хотел волосы заставить расти. От экстрима. Ну и чуть-чуть менингит не хапнул. А ещё он никогда не рыбачил сетями. Точнее ставил иногда ставешки старенькие на щуку, для собак. А серьёзно, как нормальные люди, сплавом, никогда не рыбачил. И самоловы не ставил. Те уже принципиально. Спрашивали, что, мол, не рыбачишь, а он: «Зачем?» Денег хватает, зарплата хорошая, так что продавать не надо. А на еду, мол, у меня всегда есть. И, правда, он всегда с рыбой был. Даже когда ни у кого в деревне уже не было. Спиннинг, удочка, закидушки. Этим и нарыбачивал себе. Сперва думали, не умеет Витька сетями рыбачить, вот и не рыбачит. Однако как-то по лету, у Кефана приболел напарник. Дублер, кого можно было взять, напился, третий с кем рыбачил, на покос свалил. А Кефан в аккурат с женой переругался, что-то делать заставляла. В общем, дома никак, надо валить на рыбалку. А тут смотрит - Гадёныш идет. «Поехали на рыбалку?» - «Поехали».
Когда приехали, вредный Кефан (а он строг к напарникам!) сказал: «Хороший рыбак Витька, очень опытный. Веришь, ночь «на распашных» просидел, четыре тони сделали. Одну на «Прорве». Ни разу заматериться не пришлось. Будто век со мной рыбачил». Мужики только головами покачали. «Прорва» трудная тонь, там редкий гребец матюгов в свой адрес не огребёт.
В среду Кефан с Игроком собрались ехать. Кешка заехал часиков в пять вечера.
- Поехали пораньше, может, не сразу найдёшь, плутать будешь.
- Ну, поехали.
Когда вышли на середину реки Игрок сказал:
- Стоп. Меняемся.
- Всегда! Любой каприз, за ваши деньги… - ухмыльнулся Кефан, глуша мотор. – Давай свою шапочку.
- Что уж сразу шапочку… Подумает народ, что я тебя похищаю. Вон, я вижу, Гадёныш с Голубого Дуная в бинокль зырит. Пусть он думает, что ты «дал дураку покататься». На-ка вот тебе эту штучку, да очками тёмными сверху прикрой.
Он протянул ему «спальную маску», какие иногда предлагают в самолётах. Типа карнавальной, но без прорезей для глаз. Из плотной, мягкой ткани.
Кефан напялил предложенное, нацепил поверх очки «а ля Рэмбо», и передвинулся на место пассажира, освобождая своё, водительское.
Здесь надо сказать, что данная мера предосторожности, затеянная Игроком, была не то чтобы совсем бесполезной, но в данном случае оказалась эффективна совсем не так, как тот предполагал. Это сработало бы с городским жителем, да и ещё много с кем, но только не с профессиональным рыбаком-енисейцем. Тем более браконьером.
«Завелись… Ну, поехали, милый, сейчас посмотрим куда тебя чёрт несёт – размышлял Кефан, ещё и прикрыв под маской глаза. – Да будь ты даже полный идиот, евры-то у тебя не нарисованные. Я расчёт за сутки вперед получил, и в принципе готов хоть дрыхнуть. »
«Лодка носом вниз была, … он её заворачивает… осторожно, типа просто к берегу тянет… не-е-ет… гонит… ни к какому это, ни к берегу… вверх осторожненько выворачивает… вот сейчас, по ходу, поперек Енисея идём… Ага, вправо, а не влево принял… опять вниз… так и не повернул вверх… шифруется… Опять плавно заворачивает… А я типа пальцем изготовлен, с пенька упал, заснул уже… не-е-ет… милай… гонишь… О! Вот! Повернул всё-таки… решился… вверх тянем… и по мотору слышно… Думает иномарка – не пойму… Дурачек… Это ж моя сороковка… Я каждый её звук знаю… третий сезон на ней хожу… Ага… на второй круг пошел… теперь в другую сторону… ай молодца! Какой не ленивый мальчик! Валяй дружище! Катайся! За всё заплачено! Тобою же!
«Манит, манит, манит карусель
В путешествие по замкнутому кругу…»»
«Едем минут сорок… с учетом тех двух кругов… да ещё потом одного… это где мы примерно? … »
«Ну, где-то с часок ещё проехали… О! Снова на круг потянул! Молодца!
Дарит, дарит, дарит карусель
То картошку, то капусту, то кисель…
Пожрать бы, кстати, не мешало… и курить охота… Нет, лучше не капусту, а «то картошку, то колбаску, то кисель»… даже не кисель, а «то пивасик»…»
«По ходу он крутит, чтобы время потянуть… Вроде, как мы в Дальние Ебеня плывем. А сам чуть от деревни отъехал. Километров на десять-пятнадцать. Ну, максимум двадцать пять. Интересно… За пять тысяч евро возле деревни покрутиться… О! А это чо??? Чой-то потряхивает? Встречка прошла? Нет, мотора не было, я бы услышал. Шеверушка? Откуда? Близко к берегу взял? Из-под карги перекатик выбивает? Так не должно быть здесь корг… Звук мотора изменился… Вроде как течение чуть сильнее… А это чо? Ветерок что ли поднялся? Запах, кажется, какой-то…»
Мотор заглох.
- Снимай, приехали!
Кефан быстро снял напяленные причиндалы. Первые несколько секунд он ничего не видел, всё-таки маска была качественной. Перед глазами плавали разноцветные круги.
- Ну, как?
Кефан сграбастал напарника за грудки:
- Где мы? Ты куда завез, сука?
За сорок лет жизни Кефан не видел подобных мест никогда. Огромная таёжная река. Заросшие берега, запах НАСТОЯЩЕЙ тайги. Так даже ИХ тайга не пахла. Было что-то извечное, до боли, до неприятного ощущения чистое. И сразу же по обострённым нервам браконьера ударило ощущение, что они совсем одни. ОДНИ НА ВСЕЙ ПЛАНЕТЕ.
- Спокойно, спокойно, окстись! Спокойно, я сказал! Приглядись, успокойся. Ну, что, узнаешь что-нибудь?
-Енисссей??? – в голосе Кефана слышалось невообразимое, прямо-таки тягучее удивление. – Не может быть, … что с ним, … где мы???
- А ты внимательней приглядись… Ну, как?
- Подожди, подожди… «Мирный», что ли?
- Ну да! Просто тайга конфигурацию сопок меняет, ну и сопки маленько не те.
- Подожди, а где домик? Где Серёга? Здесь же станция научная должна быть?
- Нету пока станции. И Серега-егерь ещё долго не родится. Даже казаки здесь очень не скоро появятся. Сейчас 1047 год от Рождества Христова.
Карабин появился в руке Кефана как-то сам собой. Хотя был заныкан им глубоко под слани.
- Ты кто, и что всё это значит?
- Ну вот… уж от тебя-то никак не ожидал… Как в дешёвом боевике. Ты, что, на измену сел?
- Ты бы лёг на эту измену, на моём месте, - буркнул Кефан, опуская карабин. – Давай колись: кто ты, где мы, и вообще, что это за шняга такая?
- Кефан, ты вообще читать умеешь? Фантастику когда-нибудь читал?
- В тайге. Когда вечером делать уже нечего, а спать ещё рано. Любая фигня читается.
- Короче, я типа из будущего. Типа эколог долбанный. Вот и прискакал, проверить рыбные запасы 1047 года.
- Гонишь. У тебя по роже видно – Ботан московский. В местных условиях слегка ориентируешься, материться через раз умеешь, явно отсюда. Видать научник какой-то.
- Я, что, не готовился? Или ты думаешь, что мы там, у себя, в прошлое «на раз» пулькаем? «Патруля времени» какого-нибудь насмотрелся? Меня выбирали по конкурсу, потом ещё год дрочили. Сто наставников. Один плевать учит, другой материться, по-вашему, сленг ваш зубрил полгода. По нормальному говорить разучился. Заставляли только в вашей манере разговаривать.
- Зачем? И что за проблемы, если у вас там эта машина времени уже есть? Что к нам припёрся? Со своего времени нельзя было сразу в это стартануть? Энергии не хватает?
- Да нет. С энергией как раз нет проблем, её много и не надо. Просто тогда можно много чего засохатить. В будущем, в нашем времени, то есть у нас, там. Вот ты на измену сел, я видел, как веревку щупал. Явно хотел себя ко мне прикрутить. Что бы я никуда не делся. А реально, если что с тобой случись, - то мне сразу топиться можно. Потому, что дома полная жопа будет и срок астрономический.
- Ну-ну… Рассказывай… Мочканул бы по-тихому, никто бы и не узнал, там, у вас. Или ты весь камерами обвешанный?
- Причём здесь камеры? Ты, что, девственник? У тебя уже трое законных детей, ну и левых, поди, раза - два по столько наберется. От вас, до нас четыреста двадцать девять лет. Я тебя – шлёп! – у нас тысяч пять народу – бах! – и исчезло. И в отличие от тебя, приличные люди. Твоя ж кровь, потомки твои, все четыреста лет трахались не переставая. Сколько вас, за это время наплодилось? То-то же… Знаешь сколько подобную экспедицию готовят и обсасывают? Что бы ничего в своём времени не изменить. Вот у меня не единого потомка нет. Иначе бы не допустили. Никакого оружия, строжайший запрет на любые драки, инциденты, просто конфликты. Послал я телку здесь на хрен, она – бах - в депресняке бойфренду не дала, и нет у нас башковитого сенатора. Который лучше всех альтаирцев посылает. И не дает им повода межгалактическую войну развязать. Это я утрирую, конечно, гоню, как вы говорите. Но в принципе, так и есть. Я столько горя хапнул за эту подготовку, что сто раз пожалел, что меня выбрали. Забрасываться «ступеньками» тоже, поэтому приходится. Чем меньше временной отрезок, тем больше шансов ничего не нагадить. К динозаврам, например, по любому нельзя. Слишком уж большой временной период. Комара прихлопнул – в нашем времени разумные медведи правят.
- А здесь значит посрать… Может с той рыбы, что мы здесь поймаем, у нас в Енисее рыбы вообще не будет. Про вас я уже не говорю.
- Будет. Всё как было, так и будет. Ничего не изменится. Случай уникальный. Рыбачить можно здесь, ну и ещё кое-где. Мы там ещё побываем. Вот здесь очень интересное место, кормовое и нагульное. Короче не важно. Практически вся рыба, что сейчас здесь тусуется, зимовать уйдёт в Бухту. А Бухту этой зимой накроет. Оползень будет страшенный. От последнего землетрясения. Целая сопка сползет. Даже потом, через тысячу лет, в ваше время, от него ещё следы видны. Остров ваш, что в устье Бухты. А была это огромная гора, завалившая всю речку. И закрывшая ей выход в Енисей. Плюс разлом образовался, часть Бухты туда, под землю, поперла. Короче там много факторов, но рыбе этой всё равно пипец. Не всей, конечно. Но та, что останется, будет заперта в Бухте на несколько поколений. И в общей картине размножения роли играть уже не будет. Короче, это как лужа на лугу, после наводнения. А в ней караси остались. Выцедишь ты их бредешком, не выцедишь, - природе это по фигу, им так и так пипец. И никому, кроме тебя от этого ни жарко, ни холодно.
- Ага, понятно… Ни хрена себе… Вот это свезло, так свезло… Даже в самых забубенных мечтах не посмел бы представить.
- В смысле «свезло»?
- Тебе не понять… Ты не рыбачишь. Приходили мне мысли, но не так круто, конечно. Ну, когда ночь булькатишь, и все без толку. Порожняк. Бывало, думаешь: «Было бы лет двадцать назад, - рыбой бы завалился». А тут 1047 год, еще ни одна падла здесь не лазила…
Кешка посмотрел на Енисей. Вода была черно-жёлтой, идеальной прозрачности. Изредка проплывал какой-то естественный мусор. Поваленные с корнем деревья, подмытые водой тальники. И никаких досок, ящиков, оторванных буйков, пустых бутылок или поплавков от сетей.
- Один, как в попе дырочка, – прошептал Кефан - хорошо-то как!
Он тронул кнопку пуска двигателя.
- Давай-ка вот отсюда, чуть повыше, зайдём… И поближе к берегу, мало ли чего, на фарватер пока не полезем, здесь течение потише… Вон пески симпатичные, наверняка курганы под водой есть…
Он вытащил на нос лодки брезент с набранной сетью, посмотрел на ток воды, и сказал Игроку:
- Давай на малом газу, задним ходом, в реку и чуть наискосок вверх, запускаться будем.
До конца распустить сеть им не удалось.
- Стоп! Стоять! Не видишь, - на зацеп сели! Гагара тонет! Давай, заходи на веслах на крест, сниматься будем.
- Подожди, подожди… что-то не то… Бля! Там что-то ворочается… топляк что ли поймали… Ух ты, лагом разворачивает, … течение здесь приличное… Где гагара-то, бля? Куда её на хрен утянуло? О! Почти под лодкой! Греби вниз, разворачивай, инопланетянин грёбаный! Выворачиваем, выворачиваем сеть! На фиг ту рыбу! Ещё я, на старости лет сеть не резал! Разворачивай, сейчас вода через нос пойдёт!
Упершись ногами, он из всех сил держал собранную вместе верхнюю и нижнюю тетиву сети, и никак не мог поймать слабину, выбрать сеть в лодку. Примерившись, он чуть приотпустил и тут же быстро обмотнул шнур о кнехт на левом борту. Лодка накренилась.
- Ещё, ещё греби! Вперед, вперед давай! Давай! Давай сильнее! – Кефану удалось забрать себе пару метров сети.
- О! Что-то вывалилось! Живое! Бля буду живое! Вот это да! Всё равно кто-то есть! В вывернутой сети!
Из воды, у борта лодки, показалась в веревке сети серая спина. В длину рыбина была примерно с Кефана. Он ударил её по голове крюком, потом им же зацепил где-то под грудь, и как-то ловко, через колено, перевалил в лодку.
- А вот и первый осётр! Стоп! Что-то не то… Игрок! Я фигею… Это стерлядка!
- Не понял? И что? – весь мокрый и слегка охреневший от всех этих перипетий напарник удивлённо уставился на Кефана.
- Ничего! Хреново к экспедиции готовился! Учи ихтиологию, двоечник! Стерляди такой не бывает! Я слышал, что в низовьях до пятнадцати килограмм ловили, а в этой килограмм тридцать, не меньше.
- Тридцать два килограмма четыреста восемьдесят три грамма, если быть точным – пролязгал зубами Игрок, направляя на рыбину свой неизменный телефон.
- Хорошая техника, передовая, из будущего, - одобрил Кефан – а что зубами стучишь? Замерз что ли?
- От волнения. Испугался очень. Думал, утонем.
- Да ну… На Казанке пятой? Максимум, воды бы слегка черпанули. Поехали к берег

Поехали к берегу. Надо эту «веревку» перебирать. Вишь, как сеть перекрутилась? Да рыбу приберем, нечего ей под ногами валяться.
Причалив они, кряхтя, выгрузили рыбину, отнесли её в кустики, в тенёк, и начали вытаскивать остальные пожитки.
- Здесь и устроим временную базу. А стерлядь, однако же, папик попался… Или не стерлядь? Может в это время такие осетры были? Вряд ли… Осетру, я слышал, миллион лет уже. Сохранился в неизменном виде.
- Не, не миллион, намного больше. Стерлядка это, не сомневайся. В определителе «стерлядь» стоит, а он ошибиться не может.
- Это в телефоне твоем? Не хилый телефончик…
- Он такой же телефон, как ты прима-балерина. Это очень сложный и многофункциональный прибор. Дисфункцию времени он же создает. Сеет, пашет, жнет и косит. Только сексом заниматься не умеет. А остальное всё в него понапихано.
Кефан взглянул на часы. С учётом белых, северных ночей, время было ни о чём.
– Давай-ка перекусим, обустроимся, сеть наберем. Да подумаем, как жить дальше…
Они быстренько соорудили каганок, запалили костерчик и водрузили на это дело почти ведерный котелок. Очень интересно было бы понаблюдать со стороны. Игрок, - сразу видно, мужик работящий и старательный. Вот он, пыхтя, таскает хахаряшки из лодки, волочит здоровую лесину на дрова. Примерившись, тюкает по ней топором.
Кефан же наоборот, бродит по берегу не спеша, можно сказать меланхолично. Вроде, как ничего и не делает, а полог, на непонятно когда вырубленных кольях, вырос сам собою. Дрова пока он мимо проходил как-то сами порубились и сложились в аккуратную кучку, сеть когда-то успела расправиться и приготовиться к набору. Даже три-четыре образовавшиеся от заброса дырки, - глядь уже подвязаны.
- Главный залог успеха рыбака в чём, Игрок? – Кефан перебирал вытащенные напарником вещи. – Правильно, в лени! Что мы видим? Бася забрал в Дедовской избушке сито, а в балок положить не удосужился. Сунул в лодку, типа я приберу. И соль от туда же, больше полмешка. Во-о-от… И это здорово! Сам бы я в жизни не взял. А так мы икру здесь же и отобьем, чтобы не замялась. Если Бог нам какую-нито «мамашку» пошлёт. А лучше «бабашку» - постарше, покрупнее. Да-а-аа… «Бабашка» бы не помешала, - иначе порожняком пойдем до дому.
- С чего это? – удивился Игрок, тыкая ногой в гиганскую стерлядь.
- С того… Вот это мясо, с собой не потащишь. У нас знаешь, какие спецы есть? Кто-нибудь все равно поймёт, что это стерлядка, а не осетрина. А где ты в Бухте такую стерлядку видел? Пересудов, баек, - на четверть века.
Они частично разделали рыбу. Точнее отвалили пару кусков в ведро, да парочку нанизали на рожны. Ровные, сырые ветки воткнутые у костра.
- Вот это да, да… - тихонько взвыл Кефан, налаживая эти импровизированные, кухонные премудрости – ты только посмотри, какое мясо выбрасываем! Знаешь, вот бывает, продаешь осетрину… Она желтая вся, со слезой, - красавица. Но ты-то знаешь – гавно. Её без хлеба вообще в рот не возьмешь. Да и с хлебом, … попей воды - будешь дристать дальше, чем видишь. А это, глянь… Розовенькое, накачанное, подёрнутое жирком… А пахнет как? Не ели мы оказывается стерлядки, не ели…
- Пока готовится, я кину? - Игрок собрал один из спиннингов.
- Кидай, я думаю, это будет не долго.
- Что?
- Всё. И готовка, и твоя рыбалка.
Игрок отошёл шагов на десять ниже, и сделал заброс в некое подобие коротенького переката. Там располагалась небольшая каргушка. По окончании карги, речнее, уходила россыпь из трёх-четырех больших камней.
Щ-щ-щик! Шлёп! Ту-ду-дух!
-В линию! Палку в линию вытяни! Сейчас пипец тому спиннингу приедет! - орал Кефан.
Стоило блесне коснуться воды, как откуда-то сбоку-сзади вскипел бурун, раздался удар по воде, спиннинг согнуло в кольцо, и леска тут же освободилась. Игрок закрывал рот, глядя как пустую плетенку на 25 кг, сносит вниз по течению.
- Фига се, здесь страсти! – покрутил он головой. – Можно ж сказать ничего ещё не сделал. Так, пукнул в воду… И сразу такая реакция…
-А не фиг пердеть в нашу девственную, заповедную воду. Вперед! Бегом! Жрём и полетели!
Они потихоньку отрабатывали задним ходом в реку. Почти по той же траектории, что и в первый раз.
- Мне видится, что всё здесь немного смешнее, чем нам казалось. Не было по первой тони топляков. Рыба была. Вопрос – какая? Что это за рыба, что «гагару» на раз топит?
Кефан размётывал сеть. Запустить удалось едва ли половину, - сеть снова встала. Буксирующий снасть деревянный крест, или как местные говорят «гагара», сначала встал на дыбы, а потом стал уходить под воду.
- Пили к берегу! На моторе! Заходи на крест, делай кошель, и пили к берегу! Я не знаю, что там, но хер мы это вытащим!
Предвидя подобную ситуацию, Кефан заходил «от берега в реку».
Если опустить весь мат-перемат, как забирали «гагару», как чуть не положили лодку на бок, - то минут через десять нос лодки ткнулся в берег. Метров на триста ниже временной стоянки.
- Хватай тетиву и тащи, как бредень на берег – орал Кефан взвалив свою часть сети на плечо, и тоже ломясь вверх по пабереге.
В оставшейся в воде коротенькой дуге сети, полностью закрученные в снасть, все в песке и галечнике, тяжело ворочались две огромные рыбины. Одна порядка трёх метров длиной, вторая чуть побольше.
- Вот это мать, так мать, твою перемать… - только и смог выдавить Кефан.
Он вытащил из песка полузанесенный песком топляк, толщиной со свою ногу, и, забредя в воду, с ходу навернул по башке одной и другой добыче.
- Ну-ка! Взяли! Ещё раз взяли! – ухватившись за жабры они поочередно вытащили рыбу на берег.
- Вот он и осётр… 264 и 327 кг – сквозь запых пробормотал Игрок, пряча в нагрудный карман свой универсальный прибор.
- Это не осетр, это конец рыбалки. Вот мы и приехали – озадаченно почесал башку Кефан.
- В смысле?
- Смотри… - Кефан вытащил из ножен нож, быстренько освободил ближайшую к нему рыбину от сети, и одним мастерским движением располосовал её от анального отверстия до жабер. Внутренностей видно не было, все пространство было заполнено серебристо-серой массой.
- Здесь килограмм шестьдесят. Там ещё больше. Обе мамки. Точнее прапрабабки. Общей массой килограмм сто тридцать – сто сорок икры.
- А что ты паникуешь? – удивился Игрок. – Сам же сказал: соль, сито есть. У меня тоже кое-что имеется. Смотри: Толстые полиэтиленовые пакеты. 10 штук. Вместо клеенки брал. Сто пятьдесят литров каждый. Соли литров по сорок в пакет – ничего и не помнется.
- Так-то оно так… Только куда ты её в деревне денешь? Кому ты её столько продашь? Хотя конечно… Вопросов нет… На восемьсот литров у меня морозилок есть… Мясо-рыбу повыбрасывать. Пристроить куда-то… Я еще знаю, кто на деревне морозилки продает… Галька-Пилотка вон уезжает в Лесосибирск. Новый ларь «Бирюсу» двухметровый сливает.
Посетовав на горькую судьбину (дома я после каждой тони сеть не перебираю!), он быстренько перебрал сеть, и они решили повторить заход. Зайдя ещё два раза (запустить удалось снова не больше половины сети), и поймав по два осетра за тонь, они аккуратно выпотрошили пойманное, переложили икру в четыре пакета, выкопали яму в песке, и зарыли остатки добычи. Сев в лодку поднялись до места стоянки и довели начатое дело до логического завершения.
- Это не рыбалка, это прям пахота какая-то несуразная – прохрипел потный Кефан прополаскивая в воде сито после завершения засолки. - Есть желание ещё порыбачить?
- Не знаю, чуть жив – ответствовал Игрок. На всё, про всё у них ушло часов шесть-семь чистого времени. – Может, просто на удочку попробуем что-нибудь поймать? Спиннинг я уже боюсь забрасывать…
- Давай. Ставь чаёк, я пока удочку подготовлю.
Он спустился к каргушке, где на перекате Игрок пробовал спиннинг, но не на течение, а как раз в затишек. В маленькую курейку образовавшуюся сразу после карги. Надо сказать, что снасть Кефан действительно «подготовил». Проще говоря, срезал весь стоящий на одной из удочек настрой и поставил то, что по его разумению могло соответствовать предстоящей рыбалке. От старого настроя остался только поплавок и грузила. Леску Кефан взял плетёнку, аналогичную той, что стояла у Игрока на спиннинге, может быть чуть послабже.
- Ну, уж на восемнадцать-то килограмм леска, я думаю, любую, мирную рыбу выдержит – бормотал Кефан, привязывая к своему произведению рыбацкого искусства крючок, не разгибаемый даже плоскогубцами.
Приманку добыл трудолюбивый напарник. Следуя точным указаниям своего наставника.
- Поднимешься до тальников, где урез по большой воде был. Увидишь длинную полосу мусора, листьев, сучьев, - вот там и ищи. Будут тебе черви как штык.
И действительно, Игрок насобирал червей с литр, их оказалось полно. Единственно, что нести найденное пришлось в носовом платке. Банок тут не оказалось. Вооружившись кружками с чаем, выложив между собой на очередном пакете вареное и жареное стерляжье мясо, лук, хлеб и полную чашку свежепосоленной икры, мужики собрались рыбачить.
- Хотя бы на берегу, и есть надежда, что слишком уж резких телодвижений не предвидится – порадовался Игрок.
Кефан успел забросить, откусить и отхлебнуть. Прожевать и поставить кружку на место уже не успел. Сперва, как-то сразу, без предисловий пропал поплавок, затем леска со звуком «з-з-з-з-з» пошла вглубь и вправо, следом поползла из рогатки удочка.
- Держи её, бля! – заорал Кефан, выливая на себя полкружки кипятка. – Не вздумай удилище поднимать! Пяться жопой!
Он перехватил у напарника удочку, оценил величину угрозы, и достаточно свободно вывалил на берег довольно симпатичную рыбёху. В ней было сантиметров восемьдесят в длину, сантиметров тридцать в ширину, и пять восемьсот, как сообщил Игрок, весу.
- Сиг. Такие и у нас водятся. Правда, лично я не видел. Таких здоровых. Но слышал. На Северах и по шесть с половиной килограмм сигов ловили. В нашем времени.
Поправив слегка разрушенный «стол» они снова забросили удочку и продолжили трапезу.
- Ну вот, бывает, что и здесь не клюёт – закурил Игрок, в течение минуты осторожно жевавший не сводя глаз с поплавка.
- Мне это затишье кое-что напоминает – хмыкнул Кефан. - У нас обычно, когда что-то крупное подходит, вот тогда «мелочь» и прячется.
В это время поплавок начал медленно смещаться, чуть заваливаясь набок.
- У-уп-с! А я что говорил – Кефан мастерски подсёк неведомую добычу.
Подсечка удалась. На этом процесс и закончился. Рыба забрала с катушки метров семь лески и все встало колом.
- Ни туда, и ни обратно, как зацеп – пыхтел Кефан, осторожно выкачивая неизвестного противника. – Щас ка-а-к даст, - и только мы эту леску и видели.
Прошло минут семь. Кешка держал снасть в тугом натяжении, не форсируя процесс, но и не допуская, ни малейшей слабины.
- О! Пошла, пошла, пошла родимая! – зашептал он, подматывая леску и держа согнутую в дугу удочку.
Из воды показалась черно-серая спинища. Толщиной сантиметров двенадцать. Потом показалась небольшая голова. Тут рыба неожиданно завалилась на бок, и как бревно, покорно потянулась за буксирующей её леской. Она была больше метра длиной, сантиметров шестьдесят шириной и вся какая-то серебристо-голубая. С тёмной, почти чёрной спиной.
- Вот это чир, так чир! – восхитился Кефан. – Сколько?
- Двадцать четыре восемьсот! У вас такие бывают?
- Мне известно про двенадцать. На Севере. Здесь, пожалуй, в другом прикол. Я ни разу не слыхал, чтобы чира на удочку ловили. Нигде. У нас Гаденыш тоже извращался, экспериментировал. Не клюёт он ни на что. Думали, что совсем травоядный. Ан нет, гляди ты, - берет.
- Ну, что? Харэ на первый раз? – спросил Игрок осторожно спихивая чира обратно в реку.
- Харэ-э… Вот действительно… И понимаешь всё, и знаешь, что этой рыбе пипец по-любому, а губить рука не поднимается. Такого красавца… - Кефан наблюдал, как Игрок возвращает рыбину в родную стихию. – Только подумать, что всей этой красоте зимой кирдык придет…
- Не только этой. Жизнь штука длинная, и сложная… Динозавры может быть, тоже красавцами были.
Они стали собираться. Время было полчетвертого ночи. Северная ночь скорее напоминала легкие сумерки.
- Надо посмотреть осторожненько: что там, на месте вашей Бухты сейчас творится. Вдруг живет кто? Нельзя чтобы нас какие-нибудь дикари увидели.
- Замочат что ли?
- Нет, конечно. Просто мы можем из ничего какую-нибудь новую религию организовать. Ты возвращаешься домой, а там христианства и в помине нет. Ни попов, ни церквей, и все верят в каких-нибудь Богов-Пришельцев-На-Лодке. Да и в виду деревни возвращаться нельзя. Где-то повыше выходить в ваше время будем. То-то кто-то на Голубом Дунае офигеет, когда около деревни из ниоткуда лодка появится.
- А я не знаю, как буду нашу икру реализовывать… Охота издохнуть на этой икре, но никому такую красоту, ни продавать. Ни я, и уверен никто в нашем времени, подобного и не пробовал. Ты посмотри, какая крупная! А как отбивалась? Я бы сутки нынешнюю мантулил, такое количество. А цвет, какой благородный? Серебристо-серая, мля. Как бриллианты рассыпаны.
- Один из самых дорогих видов икры так и называется –«Бриллиант». Белужьей, правда. И стоит чуть не столько же, как название. Правда она уже давно «дикой» почти не бывает. Обычно «откормочная». Хотя и позиционируют, как «дикую». И с твоей, Кефан, она рядом не валялась. Осетровые рыба донная. А всё гавно нашей цивилизации, в конце концов, на дно и осаживается. Так что настоящую, осетровую икру уже давно-о-о никто не пробовал. А что крупная, да разделяется хорошо, так это поспевшая, зрелая икра. Выношенная настоящими, взрослыми самками. А не теми подростками, что вы ловите. Отсюда и цвет, и качество.
Они потихоньку тронулись. Внимательно следя за окружающей обстановкой. Вокруг не было ни души. Видели несколько медведей, сохатых и больше никого.
- Счастлив наш Бог, Кефан, - выходим!


Спал Кешка интересно. После чистейшего воздуха. Действительно, как младенец. Правда, поспать, вволю не удалось. Часиков в двенадцать он сквозь сон услышал, как его жена Наташа материт не к месту припершегося Муху.
- Нету! Нету его говорю! Спит он, под утро приехали! Вали отсюда! Приходи часа через три. Он просил не будить!
- Я, что, хоть раз приходил не ко времени, просто так? Без веской причины? – отбрехивался Муха.
- Иди, говорю! Он всё равно никакой, пока не проснется! Категорически просил не будить! Ему опять в ночь ехать, на хер ему твои дела!
- Годи, годи Наталья! Ты поднимай, а там посмотрим. Может он после разговора и не поедет никуда.
Последний довод «может не поедет никуда» действует на жён особенно убедительно. Полупроснувшийся и в пол-уха слышавший всю эту бодягу Кефан почувствовал, как его осторожно трясут за плечо.
- Олежа! Там Муха приперся. Говорит дело срочное, никак отложить нельзя.
Кешка спустил ноги с дивана, шатаясь и прикуривая на ходу, пошаркал на веранду. Где его ожидал не ко времени пришедший Муха.
Тут надо сказать пару слов о Сергее Леонидовиче Наймушине.
Вообще-то Муха был не наш. В смысле не красноярец, да и не сибиряк даже. Просто давно уже жил в Красноярске, был яростный рыбак и охотник, а также весьма полезный для многих человек. Поэтому и считался за своего. На самом деле, он был родом из Питера. Из весьма благополучной и старой питерской семьи. Отец Мухи в семидесятых был военным атташе в Иране. И маленький Серёжка лет пять жил за границей. С тех пор, кстати, Муха вполне серьёзно и грамотно мог разговаривать на персидском, фарси и ещё каком-то ближневосточном языках. И хоть никогда и не подумаешь, глядя на здорового, краснощекого Муху, но был он в детстве слаб здоровьем. Не то что б малокровие, но икорку, в качестве лекарства, ему тогда местные, иранские врачи прописали. Так что пристрастился Муха к хорошей икре с детства. Шли годы, ребенок выздоровел, Муха вырос. Но любовь к черной икре не прошла, а со временем превратилась в хобби. Он окончил питерский институт востоковедения, давно уже имел свой бизнес, никак, кстати, с икрой не связанный. Но в определенных кругах был известен как большой любитель и знаток черной икры. Его частенько приглашали на презентации какие-то икорные фирмы, и вообще, в этом деле он был человек известный и сведущий.
А теперь надо добавить пару строк к характеристике нашего главного героя Кешки.
Кефан тоже был бо-о-о-льшой специалист по икре. Только он её не ел, - он её делал. Ловил и делал. И имел на этом деле солидный авторитет. Конечно, зарабатывал он это признание не враз, а за многие, многие годы. Но к его сорока годам, в Туруханском, по крайней мере, районе, так как Кефанова икра, может быть, ценилась только икра Вовки Мальцева. Кешка своим именем дорожил, никогда не продавал невыходную или подкисшую икру, и даже как-то раз изрядно побил одного своего знакомца из Бора. Который зарядил на некий теплоход всего-то две баночки своей, вполне нормальной икры. От его честного имени. Это беспокойство и гордость вполне можно понять, если учесть, что именно его икру капитаны, директора ресторанов и прочие заинтересованные люди брали всегда охотно, не проверяя, и по изрядно большей цене, чем у других-прочих. Даже в сезон, при «затоварке», когда предложение икры на реке превышало спрос, а перекупщики опускали местных рыбаков «ниже плинтуса», Кешкина икра всегда уходила первой и по вполне приемлемой, не нищенской цене. К тому же он всегда знал, когда и куда продавать. Так что, рыдая Игроку в жилетку: «да это мне на всю оставшуюся жизнь», - он откровенно врал. Продавал он за сезон и по столько, и побольше продавал.
- Ну? – затянулся сигаретой Кефан, тараща заспанные глаза на Муху.
- Даже не знаю, как начать…
- Давай конкретно и покороче. И я пошел досыпать.
Кефан врал. Врал отчаянно. Сердечко уже почуяло что-то до жути перспективное, и он теперь был как остро отточенный нож. Само внимание, сна ни в одном глазу. Однако афишировать это Кешка не собирался.
- Нет, давай-ка лучше поподробней, потом «досыплешь». Кеха, ты в курсе, что наша, сибирская икра на порядок дороже каспийской?
- Первый раз слышу. Ты открыл мне глаза и Америку. Это все?
- Прошу пардону. Насколько выше ценится «енисейская», «обская» и «ленская» икра вы знаете не хуже меня. Но ты согласен, что вы её продаете практически даром?
- Нет. Мы её просто дарим людям. От широты сибирской души. Себе оставляем только на хлеб. Без икры.
- Короче со мной ещё весной разговаривал один типок. Из Москвы. Имеющий отношение к Каспию. Они хотят расширяться. Монополизировать всё. Расширить ассортимент. Вы им при вашем количестве никак не стучите, но идет отсюда много. Если собрать все. Вот они и хотят собрать. Всё. Чтобы в оконцовке никто, никогда, ничего не искал. Чтобы людям, всегда было, куда чего продать. Левых хотят отсеять. Стрельбы, конечно, не будет. Времена не те. Будут давить деньгами. Потом, наверно, будут и цены диктовать, и прочие прелести появятся, но вот сейчас они добрые и ласковые, как телята. У меня есть добро на разговор с известными «производителями». А уж кого я этими «производителями» назначу, - это моё личное дело. Ну, как?
- Я пока не вижу конкретного дела.
- А дела вот в чем… Сегодня ночью, на «Карачарове», мне привезли катер Buster Magnum Pro. С 225 Ямахой. Две тонны горючки, мощный холодильный моноблок, производительностью 30 кубов, десять литров консерванта, три двухсотлитровых спецтермоса. И заказ. На сколько угодно енисейской икры. Цена просто сахарная. Весь вопрос в качестве. Икра нужна не мороженная. Чем больше, - тем лучше. Катайся по району, ищи, собирай, скупай на корню. Есть даже отмазка, на случай если заметут с товаром. Хотя на такой технике меня взять, пока все не сбросил, просто не реально. А вообще есть серьезная бумага на «не обыскивать». Вот такие условия. Теперь к тебе… Нужна помощь. Бросай все. Давай набьём маршрут, покатаемся, договоримся с людьми, определимся, куда надо ездить, а где не фиг делать в принципе. В идеале забирать совсем свежую, а солить тебе самому. Как дело поставим, захочешь – будешь сам продолжать ловить. Не захочешь – будут люди на нас работать. Ну, как?
- Никак. Есть встречное предложение. Сейчас я тебе принесу кое-что попробовать. Потом будем говорить дальше.
- Я же серьезно…
- Я тоже. Жди.
Кефан не торопясь пошел на кухню. Удача была неслыханная. Всё складывалось одно к одному. Даже то, что любимая после его отъезда взялась мыть лари-морозильники. И привезенная икра, на данный момент времени, оказалась лишь слегка охлажденной. В сутки отключенных ларях.
Кефан не глядя забрал из домашнего холодильника фасованную четырехсот граммовую банку-контейнер, взял в ящике кухонного гарнитура чайную ложечку, и вернулся к Мухе.
- Пробуй.
Муха не сразу пришел в себя. Сначала он минуты две внимательно смотрел на открытую, пластмассовую, одноразовую баночку. Потом, игнорируя принесенную ложку, достал из внутреннего кармана какой-то странный не то футляр, не то чехол, и вытащил оттуда небольшую, на вид стеклянную палочку. Осторожно, священнодействуя, он поворошил кончиком палочки несколько икринок.
- Что это? Откуда?
- Ты будешь пробовать?
- Я такое видел и пробовал всего один раз в жизни. Это была белужья икра в платиновой баночке на двадцать пять грамм, и она была намного, намного хуже этой – буквально прошептал он, наконец-то зацепив толику икринок своей палкой и покатав их на языке.
- Естественно. Это же я сам солил – согласился Кефан. – Куда уж твоим арабам до профессионала.
- Ты хоть знаешь, сколько ЭТО стоит? – задушено спросил Муха.
- Сейчас узнаю.
- Сколько её у тебя?
- Цена?
- Совсем мало быть не может. Такая икра в мелкой рыбе не плавает. Сколько её у тебя?
- Цена?
- Я не знаю. О таком качестве речи не шло. Такого качества просто не существует в природе… Давай я забираю всё на сохранение, у тебя просто нет нужного оборудования. Ну и срочно отправим им образец на оценку и экспертизу. А это, из банки, надо срочно в стекло. Нельзя, что бы поганая пластмасса даже прикасалась к такой икре.
- Эко тебя, Леонидыч, повело… А сам-то как хранить будешь?
- У меня термоса фарфоровые. Твою мать! Да что же это за счастье такое!- Муха катал во рту очередные три икринки.
- Точно ненормальный. Ну ладно, давай так. Ждать мне некогда, поэтому жить будем следующим образом: Данного товара у меня 346 кг 860 г. Отдам я его тебе по два евро за грамм, так пойдёт?
- Для этой икры, - это даром.
- Расчет возьму частично деньгами, частично товаром.
- В смысле?
- Катер и горючку забираю. Ещё кое-что по сетям и оборудованию, что у тебя есть с собой. Остальное деньгами. Так пойдет?
- Не вопрос! За такое количество, такого товара, - на них просто можно ездить верхом. Лет десять. Они будут только благодарно хрюкать.
- Странно такое о серьезных, как ты говоришь, людях слышать.
- Ты просто не в теме. Ты вот смотрел на меня при дегустации как на идиота. А я ведь далеко не фанат. Просто понимаю кое-что в этом деле. А ведь есть люди, на этом деле просто повернутые. Очень, кстати, богатые люди. Для них это нечто вроде наркотика.
- Если я ещё привезу, ты возьмешь? Сколько?
- Без ограничений! По любым условиям!
- А что не спрашиваешь, где поймал?
- Зачем? Чтобы меня лишний раз послали?
- Молодца! Поехали перевозиться. Если что, - я на тебя пашу. И катер якобы твой. Ты же все равно с народом по икре общаться будешь?

С обеда Кефан паковал в Мухины хахаряшки и перевозил проданную икру.
Взмыленный Муха в это время заканчивал доделывать «холодильную комнату». Руководил мужиками. Они присобачивали к купленной у Ромы избушке холодильный агрегат. С наружной стороны, в прорезанную дырку. По расчетам и инструкциям, в помещении должна была поддерживаться температура от плюс пяти, до минус пятнадцати. Как настроишь.
Игрок скрывался по поселку. Сегодня был не его день. Соседка бабы Зины, Машка Непряха, позавчера пошла в загул. И поддав сегодня утром, решила, что ей срочно нужно трахнуть девственника. Определила на эту роль беднягу Игрока.
- А ну давай сюда этого Ботаника! Хочу нецелованного! – скандалила Непряха, повиснув на заборе его съемной квартиры. И добавляла совершенно не логично, вразрез с только что трактуемой ею же концепцией.
- Тащи его сюда немедленно! Я от него беременна! – и спохватившись, добавляла – Буду!
Игрок огородами ушел на соловьевское подворье, и скрывался там от напасти. Видавший виды Соловей беглеца приютил, но сочувствовать и не подумал.
- Это что… Вот помню в девяносто втором году Пряха одного матросика любила, с самоходки… До Игарки они ходили… Так тот списался на «Ракету», и стал только до Бора ходить. Что бы до нас не доезжать. Вот это любовь была!
- Какая ещё Пряха?
- Да Машка наша. Она ж до шестнадцати лет Пряхою была. Очень ей фамилия не нравилась. Вот с паспортом и поменяла. Пряхою ей быть не хотелось, - стала Непряхой.
Кефан с двух часов, как ненормальный гонял на свежекупленном катере. Как он утверждал, - осваивался. Хотя на самом деле ему просто сильно нравилось. Носился как пацаненок, впервые выпросивший у отца старый мотоцикл. Катер был замечательный. Метров семь длиной, ширина где-то метра два с половиной. На вопрос Кешки о грузоподъемности Муха резонно ответил: « Я, что, его делал? Грузи хоть тонну, - потянет!». Главное, что при таких здоровых размерах осадка была всего-то 36 см, а что до веса почти в тонну, то на носу имелась полуторатонная лебедка. Кефан имел на нее виды в другом плане.
Часиков в семь вечера он забрал из укрытия, истомившегося Игрока и они поехали на рыбалку. Экипированы на этот раз компаньоны были не в пример лучше. Кефан с пяти часов готовил и конструировал снасти, собирал потребные для поездки прибамбасы. Так что вывозить к катеру все снаряжение пришлось за полтора раза. Раз полный уазик, и на второй раз ещё чуть-чуть осталось.
Вот красавец катер неслышно завелся и отработал задним ходом от берега. Кефан сразу же пошел вниз, забирая к противоположному от деревни берегу.
- Попутать хочешь, шифруешься? – догадливо спросил Игрок, когда они поравнялись с речкой Сорчихой, почти скрывшись из виду деревни.
- Зачем? – пожал плечами Кешка. – Нам, что есть разница по древнему или по современному Енисею кататься? Сейчас скроемся из виду, и включай свою машинку.
- Ох, попалят нас аборигены какие-нибудь, будем знать, - в сомнении покрутил головой напарник, доставая из кармана телефон.
- Аборигены вряд ли, а вот с Бухты за нами лодки две-три пойдет, это точно. Не сразу, конечно. Сразу гордость не позволит. А так, через часок, кое-кому срочно понадобится по своим делам вниз съездить. Точно говорю. Слух-то прошел. Люди же что думают? Нарыли где-то Кешка с Игроком заповедную яму, которую никто не знает, вот и «скубят» её потихоньку. У Столяров уже спрашивали: «правда ли, что они у тебя фотки глубин Енисея, сделанные из космоса, со спутника, видели?». А здесь, внизу, больше мест, где мы, по их мнению, свернуть-затихариться могли. Вот и пусть ищут.
Игрок понажимал какие-то кнопки на своем телефоне, и, смерив взглядом, расстояние до обоих берегов, ткнул ещё раз. Кешке показалось, что его слегка затошнило, и мелькнул какой-то красноватый отлив в глазах. Берега изменились. Река стала чуть поуже, исчезла навигационная обстановка, створы, бакены. Гуще стала тайга по берегам, часто спускаясь до самой воды. В лесу преобладали хвойные. В основном кедр. Изменился и Енисей. Опять стал таежной рекой с черно-желтой, прозрачной водой. Разительно изменился запах. Как пахло трудно рассказать. Нет аналогов.
- Всё. Заворачивай.
- А что здесь? Здешняя рыба не в Бухте зимует?
- Не знаю. Может и в Бухте, я не в курсе. Просто спецы посчитали, где процент грядущей гибели рыбы будет наиболее высокий и дали рекомендации. Так что не наше свинячье дело. Нам сказали где, - там и будем бомбить.
- По ходу здесь без разницы. Что, где, когда? Как в популярной телепрограмме, только ответ есть. Везде, всё, всегда. Есть. Есть и будет, пока мы, козлы, не появимся. Человеки, блин.
Они развернулись и поехали вверх по течению. Проехали Сорчиху, она была значительно шире и мощнее, чем современная. Впадающая Бухта наоборот, оказалась несколько поуже нынешней. Острова в устье действительно не было. Зато по правому, бухтинскому берегу, на сливе Бухты и Енисея, высилась здоровенная, каменистая гора. Возвышаясь и господствуя над всеми окрестными сопками и высотами. От берега в Енисей уходила большущая карга, образуя приличный порог и солидную курью.
- Смотри, видимо вот эта горушка – прищурился Кефан, показывая Игроку на устье. – Вишь, какая здоровая? Километр в высоту, не меньше. И накрененная изрядно, ей и так-то не много надо, чтобы брякнуться. Эх! Раздолбать бы её на хрен каким-нибудь динамитом! Глядишь, у нас бы рыбы прибавилось.
- Чёрт его знает, … однозначных последствий никогда не бывает. Может, только хуже было бы.
- Как это хуже? Ты, что с дуба рухнул? Как может быть хуже, если чего-то станет больше, и оно не погибнет? Рыбы повыпрыгивают на берег и поедят наших соболей?
- Ну зачем так… Давай предположим другое развитие событий. Сколько у вас в деревне человек местной национальности? Басиных сородичей, кетов? Человек десять? Во-о-от… А их и в мире всего-то с тысячу наберется. И все здесь, в тутошних краях, обретаются. Нация вымирающая и почти вымершая. И не факт, что обязательно оттого, что «белые люди» споили их «огненной водой». Им и до этого не хило доставалось. И когда грядущий природный катаклизм разразится, то местным дикарям, я думаю, не сладко придется. Оне ж наверняка рыболовы, раз при реке проживают. Стойбищ, я знаю, по Бухте несколько штук расположено… Кого-то конкретно притопит после завала, кому-то стоянки водой зальет, орудия промысла разрушит – с голода перемрут. В общем процветать наверняка не будут. Но по-любому выживут, раз уж в вашем времени существуют.
А теперь представим, что ничего этого не произошло. Нет обвала, нет наводнения, куча зверья и рыбы, и погода хорошая. Цветут кеты и пахнут. Обязательно пахнут, тогда ж мылись редко. Так вот… Разжились кеты, размножились… Хорошо живут, весело и богато. Тут появляются наши казачки… они – на «Сеньке по шапке»! В смысле Ермаку нашему, или кто там здешнюю местность завоевывал? А они ж полноценные гомо сапиенс, смышленые, оборотистые. Вникают: Оба-на! - чего это мы у пришельцев нарыли! Гляди-ка какие штуки интересные… Пищали, пушки… смотри, как грохают громко и стреляют далеко… А пойдем-ка мы в тут сторону откуда эта братва приперлась. Пощупаем, может ещё где-что полезное для жизни есть? А куда идти им по барабану, - терять нечего. Они ж не земледельцы, у них возделанных в поте лица земель, тех, что жалко было бы бросать, не имеется. А у России, заметь, Сибири уже нет.

Нет, - и не будет! Хлопнули кеты первопроходцев, когда теперь цари новых пошлют… Да и успеют ли? Ведь кеты, что б ты у меня был здоровым, это, между прочим, самая настоящая желтая раса. Ближайшие родственники китайцев, японцев и иже с ними. А «желтые», - это очень жизнестойкий, и великий, превеликий народ. Научно доказано. Самая жизнеспособная раса на земле. И вместо Чингиз Хана у нас в истории появляются кеты. И вот тут возможно, что не только России, но и всему миру хана приходит. Допустим, что у кетов оказалось географическое месторасположение удобнее для завоеваний, чем у тех же монголов. И ресурсов побольше, и возможностей для размножения соответственно тоже. А ещё они оказались коммуникабельнее того же Чингиза. И пошли, для начала, воевать в нужную сторону, и с китайцами, и с монголами теми же договорились. Тех же эвенков, якутов по дороге к китайцам зацепили. Перетрахались, да породнились. А что? Свои же люди! Ворон ворону глаз не выклюет! И когда они, заколбасив Индию, на Европу повернут, - их уже никто остановить не сможет. Там, в их войске, уже плоды таких великих цивилизаций понапиханы… Как тебе картинка?
- Хм-м, … а ты книжки писать не пробовал? Тогда хотя бы женись. Жене будешь врать непревзойденно! А почему тогда негры не оказались «всех негрее на Земле»? В райских же условиях жили? Тепло, светло – Африка!
- Не скажи… В Африке своих заморочек хватает. Они и сейчас не барствуют. Засухи, самумы там разные. Тут все на нюансах построено. Чуть больше чем нужно хорошо – уже плохо, чуть больше плохо – тоже не хорошо. А чтобы всё тютелька в тютельку совпало, достаточно порой, чтобы горушка какая-нибудь не обвалилась.
- Ладно, теоретик, отвлеклись мы. Здесь, в устье, как, можно рыбачить?
- Сейчас… - Игрок открыл в своем телефоне обыкновенную, напоминающую «джипиэсочную» карту. – Ради Бога, хоть заловись, - разрешенное место.
- Тогда мы сделаем так…
Кефан поднялся чуть выше устья и направил катер так, чтобы он прошел по ближней к реке части порога.
- Смотри, что я у Мухи нарыл! – это был здоровенный, морской спиннинг. С настоящим, морским мультипликатором.
- Ленидыч сказал, что под заказ привез. Есть у нас один типус, страдающий гигантоманией. Жопа-Стульчик кликуха. Говорит, он заказал. И теперь ждал когда у того деньги появятся. Я и забрал, - нам нужнее. Зацени: леска - тест 250кг, воблер – морской же, тройники – акулу держат! А вот здесь, на конце, перед воблером, я поставил с полметра авиационного тросика. Двух миллиметрового. Таймень леску вряд ли перекусит, а вот перетереть о челюсть или о камни, пока с ним вошкаешься – запросто. Сейчас попробуем на этом пороге таймешку отловить.
Катер слегка заболтало на волнах, говорить стало трудно из-за шума воды, их проносило течением по «хвосту» порога.
- И-эх! – Кефан с натугой взмахнул спиннингом и метнул снасть метров на двадцать в глубину бурлящих перекатов.
- Ни хрена не летит – констатировал он с сожалением – ну да нам по фигу, пусть сам плывет. Мы типа троллинговать будем.
Удар не заставил себя ждать. Кто-то схватил приманку.
- Ну-ка, ну-ка – азартно заматерился Кешка – хорошо, но где-то я уже это чувствовал!
Благодаря слоноподобной снасти, а поэтому полного отсутствия риска схода или поломки, борьба с рыбой заняла не много времени. Минут десять, не больше.
- И это всё? В одна тысяча сорок седьмом году побольше не нашлось? – задыхаясь, спрашивал сам себя Кефан, затаскивая крюком рыбу через высокий борт катера.
- Тридцать два четыреста семьдесят – выпалил вес добычи, работающий болельщиком Игрок.
- Стоп! Опять обознатушки! Игрок, кто это у нас?
- Действительно! Ленок в определителе! Сколько он у вас бывает?
- Слышал про одинадцать, отпускай его на хрен! По-моему я его не сильно повредил!
Пока шла легкая драка с гигантским ленком, порог уже остался позади. Кефан запустил мотор, и они по GPS вернулись в ту же точку, откуда начали первый заход.
- Может, чуть сдвинемся? – спросил Игрок.
- Ещё чего! Мы по хорошей траектории прошли. Река же девственная? Вот пусть свою целкость и доказывает! Ещё я в 1047 году рыбу по порогам не искал!
Кефан снова забросил спиннинг.
-Оба-на! Есть! Есть еще, что здесь половить!
Удар был намного сильнее, и рыба сходу забрала метров пятьдесят лески. Потом катер встал. Только шумело буруном на носу течение.
- Я на якоре сижу. На напарника гляжу. – пропел Кефан уперев спиннинг в специально присобаченную для этого на борту хрень.
- Интересно, а он не выплюнул ли воблерок куда-нибудь под камень? Больно мертво стоим.
В это время катер медленно начало сносить течением, а рыба начала сдавать по метру лески в минуту. Потом какое-то время шло «перетягивание каната». «Тяни-толкай, туда-обратно». Однако же благодаря неразрываемости лески и происходящей от этого непроходимой Кефановой наглости, процесс все-таки ускорился. В итоге минут через пятнадцать друзья перевалили в лодку почти двухметровую рыбину.
- Таймень. Один метр девяносто четыре сантиметра ростом, вес девяносто семь килограмм – откомментировал Игрок.
- Видать их больше не бывает – потряс руками Кефан.
- Я, конечно, сам не видел, но говорят, что у нас в Бухте, летуны, таких же в семидесятых годах из карабина стреляли. А вообще, здесь спиннингом рыбачить, что землю рыть. Не легче. Не рыбы, а звери какие-то. Дури немеряно. Ну, что, поедем на место первой стоянки?
- Давай, для чистоты эксперимента, ещё разок пройдём, а?
- Не вопрос! Ты у нас, между прочим, до сих пор главный! Поехали!
И они пошли вверх по течению на следующий заход. На этот раз Игрок уговорил Кефана взять курс поглубже в порог. И сейчас их прилично швыряло в потоке, а голоса были практически не слышны из-за рева воды.
- Идиот! - самокритично лязгал зубами Игрок, вцепившись обеими руками в рейлинг. - Сейчас вот шибанет об эту дуру, и привет родителям! Нас, конечно, выбросит, и по инструкции захерачит в ваше время, туда, откуда мы в последний раз стартовали. А разбитый катер останется здесь, для изучения, благодарным потомкам. А меня, за такой казус, дома за яйца подвесят - бормотал бледный Игрок, с ужасом наблюдая в метре проносящийся громадный камень.
- Это ты, брат инопланетянин, ещё настоящих порогов не видел – азартно ржал Кефан, вытирая мокрую рожу и забрасывая свой спиннинг.
Удар последовал сразу же. Точнее не удар, удара не было. Просто катер вдруг медленно потянуло из порога. Как будто врубился небольшой двигатель. Кефан, от неожиданности, чуть не выпустил бланк из рук.
- Ни хрена себе! А лодка, между прочим, тонну весит! Да на таком течении выволакивает!
- Кто это?
- А я знаю? Капитан Немо! Твою мать, а если бы ему, наоборот, в порог захотелось? Неужели и эту леску оборвет?
Лодка между тем встала. Затем ещё несколько метров неуверенно прошла вверх и наконец, остановилась намертво. Потом леска неожиданно ослабла и катер понесло.
Твою мать! – выл неуспевающий за отдающей плетенку рыбой Кефан, бешено вращая ручку мультипликатора.
Ты-ды-щь! – метрах в тридцати над водой в куче брызг взметнулось тело огромной рыбины.
Ту-дух! Раздался выстрел, и на воду упал уже мертвый, громадный таймень. Игрок стрелял, от живота, не целясь.
- Вот тебе и Ботан очкастый – первым перевел дух Кефан.
- Что смотришь? Я же говорю год дрочили – виновато отмахнулся напарник.
- Да вы там хоть всю жизнь онанируйте, мне без разницы. Выстрел по-любому не хилый был. От живота, считай на звук… - уважительно посмотрел на него Кефан.
- Ну и раньше стрелял, люблю я это. Хобби. Да и очки на самом деле не ношу. Решили, что здесь с очками лучше будет – снова пожал плечами Игрок.
Они осторожно подтянули тушу к катеру.
- Два метра семьдесят пять сантиметров, двести пятнадцать килограмм, таймень. А ты «нету, нету больше»! Вот тебе и «мамонт» - прошу любить и жаловать. Ну, чо, поехали? На наше место?
Через двадцать минут они были в тридцати пяти километрах от места своей спиннинговой рыбалки. Там где стоял их вчерашний бивуак, и они ловили первых, гигантских осетров.
- Ну, как? – с явным оттенком гордости вопросил Кешка. – Как тебе «древняя» техника? Не слабо несется?
- Никак – с совершенно «Кефановскими» интонациями ухмыльнулся Игрок. – Несется как курица, несушка.
- Ой, можно подумать… - надулся Кефан.
- Видишь ли, моё второе хобби, - как раз водно-моторный спорт. Это мне, кстати, пошло в плюс при конкурсном отборе. У меня даже свой, старенький, катерок имеется. Так что поверь, «нестись» - это несколько другое.
- И как они носятся, ваши катера? На каких принципах работает двигатель? – заинтересовался Кефан.
- Давай я тебе лучше, как вернемся в деревню, скину на комп всю новейшую историю, события, открытия и новости по 2441 год включительно? Поминутно. И отчет: «Что стало с планетой Земля, Россией и вообще, «чо по чём, хоккей с мячом» за 429 лет». Станешь новым Нострадамусом. Нострадамус Кесарев – звучит – продолжал абсолютно по-нашему прикалываться Игрок.
- Ну, ты уже совсем свой стал, в доску – успокоился Кефан.
- С кем поведешься.
Они стали готовить легкий перекус перед рыбалкой. Игрок резал и выкладывал захваченную с собой снедь, а Кефан быстренько, на скорую руку, делал сагудай из здоровенного куска тайменя. Который они отрезали на пробу от застреленного ими гиганта.
- Слушай, а что он не старый и не жесткий? Ваша наука что-нибудь говорит? – спросил Кефан у Игрока наворачивая свеженький сагудайчик.
- А хрен его знает. У нас таких тайменей тем более нет – пожал плечами Игрок, налегая на домашнее, с добротными мясными прожилками сало. - У нас ведь тоже не рай, вот это счастье, например, давно уже не едим – кивнул он на сало, с любовью отправляя в рот следующий кусок.
- Почему? Свиньи перемёрли?
- Да нет. Запретили лет двести назад козлы какие-то. Типа вредно.
- И что? До сих пор нельзя?
- Да нет, теперь уже можно. Утрачен секрет приготовления. Домой вернусь, - все по-другому будет. Лично смотрел, как баба Зина солила. И процесс заснял. Буду монополистом. У нас с этим строго.
- А я по-настоящему рыбачить начну. На совсем другом уровне. С такой-то техникой!
- Начни, начни. Вообще-то у вас такого оборудования – у каждого второго, богатого бездельника.
- Но не у меня.
- И что изменится?
- В первую очередь возможности. Да и легче, приятнее с хорошим оборудованием работать.
- Ну, ну…
- Ладно, пожрали и хорошо. Что делать будем, кого ловить? Командуй начальник!
- А что, осетра бомбить уже не будем? Тебе икра больше не нужна?
- А смысл его сейчас ловить? Икра-то нужна, конечно. Перед отъездом кинем разок, и порядок.
- Логично! А кого тогда?
- Мне видится, нельму стоило бы попробовать, да вот терзают меня смутные сомненья. По ходу здесь наши «нельмовки» не канают, - мелковаты для здешней фауны. Если, разве что, поступить следующим образом…
Кефан вытащил на нос набранный «вездеход», и начал вытаскивать через одну огрузочные скобы.
- Сейчас мы его слегонца облегчим, он у нас верхом и пойдет. Ячея здесь на двести двадцать, местной нельмешке в аккурат по размеру будет.
Настроив, таким образом, сеть, они стали заходить на тоню. Снасть им в этот раз удалось запустить полностью. Правда после второй трети сети «гагара» уже шла тяжело, стоя практически вертикально. Сеть стало «складывать».
- Кто это у нас там такой бойкий – упираясь широко расставленными ногами, таращился на бешено дергающуюся тетиву Кефан, - сеть уже полностью утонула, нах!
В это время около полуутонувшей «гагары», раздался смачный всплеск, и блеснула огромная, серебристая рыбина. Тут же подобное повторилось в районе середины сети и почти у самой лодки.
- О! Заворачивай, иди на крест! Выбираемся! – заорал Кефан. –Ду ю спик Инглишь?
- Йес - от неожиданности ответил Игрок.
- Ну и заворачивай, нах, заворачивай!
В сети оказалось четыре нельмы. Им даже не пришлось задействовать лебедку. Всё выволокли руками. Вес соответственно: семьдесят восемь, восемьдесят пять, девяносто четыре и сто пятнадцать килограмм. Трое экземпляров из пойманной добычи были «мамками», и один, самый «мелконький», самец. Ему тут же, любя, зарядили в башню, чтобы не мешал выпутывать его из сети, и выбросили за борт. Благо били осторожно, чтобы не убить.
- Какие-то они широковатые для нельмы. Да и здоровые больно – сомневался Кефан, разглядывая двухметровую рыбину.
- Они, они, не сомневайся – посмотрел в свой «телефон» Игрок.
- Икры, поди, как говна за баней – взгрустнул Кешка, настраиваясь на работу.
Он действительно не ошибся. В трех рыбинах икры оказалось более ста килограмм. Единственно, что красная икра отбивается намного легче черной, так что управились они чуть больше чем за час.
- Ты обратил внимание, что нам здесь ещё ни разу не попалось «сорной» рыбы? – спросил у Игрока Кефан.
- Вообще-то мы на неё специально не охотились. Но судя по всему, её раньше было гораздо меньше.
Делать орлам было особо-то и нечего, время позволяло, так что они собрались по «черную» рыбу. Для начала Кефан опять сгонял Игрока за червями, а потом они поднялись на катере с полкилометра вверх. Там была приличная курья, этакая естественная заводь.
- Во-о-от! Самое место для всякой рвани! - прокомментировал Кефан, вытаскивая из катера пару удочек и простой спиннинг. Посовещавшись, решили морской спиннинг не использовать. Не для кого.
В результате за три часа ловли, в курье было выловлено: девять сигов, от трех до семи килограммов, два чира, десять и восемнадцать кг, один непонятно как туда забредший, четырех килограммовый хариус, и наконец, один семи килограммовый язь. Особо бурную реакцию Кефана вызвали четыре пойманные на ту же удочку стерлядки. На семнадцать, девятнадцать, шесть и четырнадцать килограмм. «Даже не на донку, бля! На поплавок! Вот дуры-то, бля! Что б я в лошадь превратился!» - переживал Кефан.
На спиннинг взяли штук семь щук, от пятнадцати до двадцати восьми кг, парочку пяти-шести килограммовых язей, и Игрок, на дальнем забросе, на входе в курью, прибомбил тридцати двух килограммовую нельму. Он прицепил на спиннинг большой, серебристый «кастмастер», киданул его со всей дури, и с бешеной скоростью вел обратно, с криком: «Да хрен вы кто у меня его успеете схватить!». «Мамка» нельма успела.
- Слушай, а что нам одни гиганты нереальные попадаются? – недоумевал Игрок. – Если щука, - то пятнадцать-двадцать, если хариус, - то тоже за четыре килограмма шкалит. А где белячки-хариузята? Где щука-травянка на кило-два? Они, что, здесь огромными и рождаются?
- Я думаю всё просто. Иерархия. Сперва питаются хозяева территории. Сунется мелочь – сожрут. И молодежь это прекрасно понимает. Нравы здесь видать суровые. Глупых давно уже сожрали. Заметил, что первыми всегда вытаскивали самых здоровых? Либо равных. Потом все меньше, меньше и меньше. Дисциплина тут - о-го-го! И все жить хотят.
Мужики порядком по-измотались. Перепачкались в чешуе и слизи. Руки в синяках и ссадинах. Как ни берегись, при такой рыбалке, - все равно, где-нибудь, да подставишься. То руку порежешь о щучьи жабры, блесну вытаскивая, то палец рукояткой катушки выбьешь, ненароком стопор выключив. Вытаскивали всю добычу без дураков, достреливать кого-либо Игрок категорически запретил. И вовсе не из гуманности.
- Мы и так тайменя с неправильной дыркой в башке утопили. Так там хоть середина реки была. Есть шанс, что сожрут, да сгниют кости. А здесь что зароем, может и сохраниться каким-то образом. Да и курья эта наверняка высохнет. У вас же её нет? На хрена нам невероятные открытия археологов в будущем?
Прибрав место рыбалки, ребята вернулись в лагерь. Попив чаю, завалились курить.
- Утомляет. Это как «слишком много мороженного» - пресыщаешься. И укатанный «в люлю», ноги не поднять - пожаловался Игрок. – И заканчивать рыбалку рука не подымается, - знаешь, что это счастье никогда не повторится.
- Аналогично! Таких нагрузок и я не припомню. Уж казалось бы, порыбачил, повидал.
Мужики наслаждались заслуженным отдыхом. Тихо несла свои воды река, легкий ветерок шевелил верхушки вековых кедров на угоре. Большущий глухарь, уже с полчаса, сидевший на ветке ближайшего кедра, относился к ним совершенно наплевательски. Абсолютно не обращал внимания. Река жила своей, насыщенной, полной жизнью чередой. Кто-то где-то плескался, кто-то кого-то гонял, и этому не видно было ни конца, ни края.
- Наверно и должно было быть, чтобы так получилось. Появился человек – других стало меньше. Мы ж доминирующий вид на этой планете. Другой вопрос, что не должно было доходить до такого похабства, которое мы за время своего «правления» натворили – задумчиво выпустил дым Игрок.
- Даже звери регулируют количество своей добычи. Думают о будущем. Одни мы нет. Спохватываемся, да поздно – поддержал Кефан.
- Ну, что, отдохнули? Поехали по осетра?
- Поехали, потом ещё добычу разделывать.
В этот раз Кешка решил задействовать купленную у Мухи необыкновенную сеть. Кинуть так, сказать «на всю катушку». Водоизмещение катера позволяло поднять и принять любую предполагаемую добычу. К тому же он перед забросом поколдовал с крестом, и теперь рассчитывал на его большую мощность при буксировании сети.
- Поперли! Дави на все деньги, Кефан! Посмотрим, сможет ли нас река ещё чем-нибудь удивить!
Смогла. Заход получился прекрасный. Запустились полностью, какое-то время, метров сто, шли вроде даже и пустые. Так, изредка подергивало. Будто, как кто-то проскакивал. Потом «гагару» все-таки утопило. Капитально. Вытаскивали лебедкой. Два осетра. «Мамки». Одна за триста, а вторая за пятьсот. Триста семь килограммов, и пятьсот шестнадцать. Почти двести килограмм икры. Отбивали шесть часов.
- Ну, что, Кефан, ты затарен?
- Спрашиваешь!
- Хочешь ещё рыбачить?
- Так время уже…
- Действительно… Что ж, как говорится, сколько не дыши, - не надышишься. Поехали домой.
- Ты к чему это? Малопозитивен так? Завтра приедем, ещё что-нибудь придумаем!
- Да нет. Больше не приедем. Хватит. Дело сделано. Задание я свое выполнил, делать нам здесь больше нечего.
- Какое задание?
- Потом узнаешь. Обещаю.
- И что теперь?
- Ничего. Завтра к вечеру подойдет «Лермонтов», на нем и уеду. Не исчезать же в деревне. А на пароходе кто меня хватится? - сошел в Бору, да и все. Поехали домой.
- Поехали.

- Вот и все… - закончил я свой рассказ.
В окне соловьевской избушки маячило пока ещё серенькое, зарождающееся, летнее утро. Мы приехали втроем порыбачить к Викторычу на участок. Он официально пригласил. Я на пару-тройку дней, по делам, неожиданно появился в Бахте, хотелось хоть спиннинг побросать. А жара стоит, воды в речках почти нету, где рыбачить? Сидим с Левой, думаем: куда податься? А тут Соловей зашел, поздороваться. Посмотрел на нас и говорит: поехали ко мне, я провезу. Вот так вот втроем и поперли. Он, Лёва, да я.
Выехали поздно, да и поднимались по Сарчихе тяжело, воды кое-где и по колено не было. Так что приехали затемно. Пока то, да се, уже и ночевать пора. А перед сном я начал им эту байку рассказывать. Как-то вот затянулась.
- И чо этот Кефан? Как потом, хорошо ловил? – спросил Лёва.
- Никак. Он вообще больше не рыбачил. Первый и последний раз выехал на своем шикарном катере, и всё. Больше на реке его не видели.
- А что так? Совесть что ли замучила? – хмыкнул Викторыч.
- Да нет. Причём здесь совесть? У всех, и у рыбаков, и у браконьеров есть для неё одна универсальная отмазка: если я не поймаю, - поймает кто-нибудь другой. Не в этом причина. Выехал он как обычно, где-то полдвенадцатого ночи. Гребцом как раз Витьку Гаденыша пригласил. Тот с радостью согласился, очень уж ему хотелось о Кефановых таинственных рыбалках поговорить. Деревня есть деревня, как ты не шифруйся, все равно что-то да узнают. Так что сейчас бухтинцы судачили меж собой: как это Кешка за две ночи так конкретно «приподнялся». Кто-то, Деревянный кажись, выдвинул версию, что Муха конкретно попал ему на деньги. В карты. И катер, мол, тоже проиграл. И вообще, никто, никуда не ездил. В картишки, мол, шпилили две ночи. А Игрок, типа, не Игрок был, а Шулер. Развели, мол, Муху на деньги, он и смотался. Еле, мол, ноги унес.
Ну, ладно, дело не в этом… Короче кинули они две тони – ничего. Пусто. Кефан хмурый такой сидит, думает о чем-то. На третьей тоне им хо-р-роший осетришка вляпался, килограмм на сорок, «мамашка». Кефан посмотрел кисло так на добычу, да и говорит Витьке:
- Выбрось этого детеныша на хрен, толку-то от неё…
А потом они развернулись и поехали домой, в три часа уже дома были. Больше он не рыбачил. Никогда. Пропал у него азарт и интерес. Катер потом Мухе же и продал. А вскоре и совсем из Бухты уехал, в Красноярск. Говорят, маршрутками занимался, то ли базу свою открыл, не знаю.
- Я где-то его понимаю – закурил Лёва. – После таких рыбалок нашу водичку грязноватую цедить, да костериков-недомерков выбрасывать, - не в кайф.
- А Игрок этот, ихтиолог из будущего, больше не появлялся? – спросил Викторыч.
- Нет. Да и не ихтиолог он был вовсе. Он вообще к рыбалке никакого отношения не имел.
- А кто?
- Он был что-то вроде инспектора. Из их шарашки по борьбе с игроманией. Там у них компьютерные игры всякие интерактивные, с цветом, вкусом и запахом. И сюжет сочиняет себе человек сам. Ну и бывают случаи, что игрок до того досочиняется, что назад, в реальную жизнь, ему возвращаться неохота. Выдуманная важнее. Вот ихняя инспекция эту хрень и профилактировала.
- Понятно. То-то он в карты играл. А к нам с какого перепуга попал?
- Да девчушка евойная в ихтиологах тамошних трудилась. Ну, он как-то заехал за ней на работу, и пока ждал, услышал, как они там спорили-надрывались. Что, дескать, положение безвыходное, здесь мы точно никак повлиять не можем. Ну, он потом, в постели, и поинтересовался: что вы, мол, переживали-то так? О чем беда-то? Она ему и объяснила: в целях увеличения рыбных запасов своего времени, они каким-то образом отслеживают: где, когда, и за какой временной отрезок нанесен наибольший урон грядущему рыбному размножению. И если есть возможность, не изменяя хода истории, повлиять на негативный фактор – исправляют тем или иным способом. Видишь ли, эффективно в размножении участвует, далеко не каждая рыбина. В основном, по природным причинам, бывает порожняк. У кого-то другие рыбы сожрут, у кого-то кладка обсохнет, кто-то по иным каким-то причинам икру не выметает. А кого-то и люди отловят. Ладно, если поймают ту, которой так и так бы не повезло. А вот если выловят ту, которая должна была приплод в реку принести, - это уже беда. Ну, а они как-то все это дело отслеживают. И вот, говорит, есть в 2012 году браконьер один, Кесарев, - сплошная головная боль. Я, говорит, и сегодня тебе из-за него не дам – голова болит. Если, говорит, у нормальных браконьеров только каждая десятая-пятнадцатая мамка имела шанс как-то вложить свой вклад в будущие рыбные запасы… Да и то не факт, не сто процентная вероятность. То у Кефана этого едва ли не каждая вторая должна была полноценно расплодиться. Да не по разу.
Обычно в таких случаях вредителя стараются как-то сбить с пути неправедного. Увезти от реки, увлечь каким-то другим делом. Но реальный вред его жизни и здоровью, наносить, как правило, нельзя. Его ж потомки в их времени живут. Проще всего либо переселить, либо «разбогатить», либо в тюрьму отправить. Так вот, … посмотрели девчушкины коллеги Кефанов психологический портрет, - а там полная жопа. Помоги ему разбогатеть – один хрен рыбачить будет, нравится ему, засранцу. Посади в тюрьму – скорее всего, убьют, больно уж независим. Вечно приключения на свою жопу ищет.
А, инспектор этот и говорит: да это, мол, как два пальца об асфальт. Надо туда скататься. Он же у вас игроман натуральный. Сможете нереальную рыбалку организовать?
- И что? – скептически переспросила подруга.
- Ну, знаешь, это из нашей практики… Примерно в те же времена, чуть раньше, - существовали игровые приставки, бит на 16. Денди там всякие, Сега, и тому подобное гавно. Но все равно, даже на таких дровах были игрозависимые люди. Так вот если дать такому Sega – игроману порубиться в какой-нибудь толковый экшн на современном компьютере… С классным звуком, графикой, вкусом и запахом… - за Сегу он больше не сядет. Никогда. Давай-ка я к вашему браконьеру на рыбалку сгоняю!
Ну, а дальше вы знаете…
- Знаешь, Юричь, по-моему, я где-то это, - то ли слышал, то ли читал - с сомнением протянул Соловей.
- Всё может быть, Викторыч. Если что, - я не специально. Я ж не писатель. Не клевало у меня на Павловщине. Вот и придумал. Намечтал.

Да... так и нас транспортируй хотя бы лет на 100 назад понырять в наших реках.... (с этой снарягой) Мляха, точно бы не полезли сейчас в воду, пустыню эту грязную смотреть (которая для нас сейчас такая красивая)..... (((
Всё в сравнении познается. Грустно вообще, блин конечно... И ничего уже не вернешь..
Классный рассказ.

Хороший рассказ ...........что то оставил на душе ....

Вот нашел сайт автора, классный котик у него, как раз для подвохов
www.johndevis.com/taxonomy/term/6

Читаем перед выходными и поднимаем себе настроение

Может не в тему, рекомендую посмотреть док фильм "Счастливые люди", там рассказывается о жизни жителях деревни Бахта и тоже на Енисее. Фильм супер. Может речь об одном месте?