Ехали долго. После перелёта не спалось, пытались разговаривать, каждый делился своими воспоминаниями, отвечая по возможности тем же. Уже и поболтали, и поспали, затем снова поболтали, затем ещё поспали – всё это казалось бесконечной чередой дорог. Виды за окном менялись – вначале были леса и горы, затем водоёмы, потом рисовые поля, залитые водой на фоне пальм, однажды проехали через национальный парк – один сплошной лес со всех сторон, затем начались саванны. В парке были пальмы множества видов, лианы, громадные кустарники, непролазные заросли, вьющиеся, стелющиеся и колющиеся – глаз поражался буйству тропической растительности. Объявления у дороги призывали посетить сафари со слонами на сафарийных джипах, припаркованных рядом.
Проезжали через сёла и городишки, где уличное движение оживлялось – велосипедисты, тук-туки, рейсовые и школьные автобусы, грузовики, легковушки. Вдоль дорог – магазинчики, рыночки, лавки, склады, храмы, часовенки. За стёклами маленьких витрин продавались половинки поджаренных буханок хлеба,лепёшки, булки, печеньки, чипсы, крученики из листьев, кокосы, ананасы, бананы, и ещё много всякой неизвестной всячины. На дорогах – попрошайки, продавцы, прохожие, одетые кто в рваньё, кто в яркие сари, кто в обычные брюки и футболки, но никогда не одетые в шорты. В пыли дорог лежат коровы, кошки, собаки, буйволы, все, как один, окружённые людьми, лужами, мухами. (Кстати сказать , хотя нам и казалось, что антисанитария должна быть повсюду, но мухи нас ни разу не доставали, и услышать где-то вонь от разложения, или же запах тухлятины, вообще нигде не довелось).
После семи часов пути началась саванна вперемежку с рисовыми полями, небольшими озёрами, одинокими деревьями и неожиданными в этом месте выходами скальных пород. Мы остановились рядом с вулканизацией. Я достал свои буйки и надул их до двух атмосфер, чтобы на месте уже не искать, где бы это сделать. Неподалёку была часовня –навес от дождя и солнца высотой около 3х метров – под которым на пьедестале находилось индийское божество Ганеша – женщина с головой слона, украшенная цветами. Ещё через полчаса, после семи часов пути, мы выехали к океану.
Утомлены дорогой были очень сильно, нещадно светило солнце, но надо было принять решение по поселению. Вышли из автобуса и пошли смотреть жильё. Гостиница была составлена из десятка бунгало: дощатые стены, пальмовые крыши, потолков нет, на кроватях – по простому матрасу. Над кроватями – обсиженные мухами балдахины со следами многих пользователей. В номере – бетонный пол, две кровати, уличный душ, вентилятор, горячей воды нет. Рядом – затасканные гамаки, дорожки из тротуарной плитки, уложенной по песку. Впереди – кафе, за стойкой – очкастый пузатый менеджер, говоривший по-английски, за ним в тридцати метрах – океан. Цена за всё удовольствие – 2500 рупий за номер без завтрака – это 20долларов за ночь.
Спать не ложились, пошли гулять к океану. Океанический прибой сильно отличается от морского, но этот был особенный – волна начиналась довольно далеко от берега, что делало наш посёлок местом, идеальным для сёрфинга. Народу на пляже было немного – не сезон, наверное поэтому и цена на отель невелика. После прогулки перекусили и начали собирать снарягу.
Костя расчехлил и достал своего RIFFE – тик 170 см, четыре тяги, крылья по всей длине и гарпун 9,5 мм с ломающимся слип-типом без лепестков – я такого ещё в руках не держал. Как я выяснил позже по каталогу, это была элитная серия всей линейки RIFFE – высший пилотаж среди серийных вариантов. У меня ружьишко послабее – тиковый арбалет 160см мазаевской работы с тремя тягами и «омеровским» слип-типом. Катушек у нас не было по определению – только система двух буйков в связке с резиновым амортизатором. Ножи, костюмы, ласты – всё, всё как обычно, у каждого по запасному гарпуну.
Когда собрались, Костя уехал договариваться о завтрашней нырялке. Спать легли довольно рано сразу после ужина – сказывалась усталость от переезда и разница во времени.
На следующий день было воскресенье, 16 февраля – день нашей первой охоты. Проснулись затемно, приехали в конец пляжа, где нас уже ждал наш третий ныряльщик Коди (Cody Carothers) – американский друг, живший на Шри-Ланке. Все погрузились в лодку и вышли на воду в полной темноте. Пока рассвело, мы уже мчались по волнам. Не штормило, но и штиля не было – обычный океан. Доехали до точки минут за сорок. Это была точка из навигатора Коди - Cody Point, как мы её стали называть – и он сам руководил действиями своего лодочника Бабу.
Начали собирать буйки с ружьями. Я на Blue Water Hunting в первый раз, поэтому Коди объяснил тактику: заходим вверх по течению выше рифа, разматываем буйки, заряжаемся, дышим, готовимся к нырку и только над рифом ныряем. Зависаем вполводы, сплавляясь по течению, ждём крупного пелагического хищника. Делаем так по два-три нырка – кто сколько успеет до конца рифа, затем подзываем лодку, переезжаем вверх по течению на следующий заход, и так – целый день. Коди вышел в воду первым, Костя выпал спиной, как морской котик, я был последним – охота началась!
Вроде бы только недавно нырял в океане, а всё равно первый заход в воду после перерыва – своеобразное начало. Далеко от берега вода чище и прозрачнее, но возле рифа обычно всё меняется – и рыбы больше, и слизи, и продуктов различной морской жизнедеятельности. Здесь даже сверху было видно, что вода – настоящая океанская глазурь, цвет не меняется до самого дна, видимость больше пятнадцати метров. Как только я опустил лицо в воду, размотал и проверил буйки, как сразу заметил где-то там внизу, на двадцатке, несколько плавно движущихся тел с белыми пятнышками на хвостах. Это не просто рыбы – рыбины! – вот как выглядят тунцы вживую! Не теряя их из виду, начал заряжаться, продышался. Стая по-прежнему кружит на том же месте, плавно перемещаясь над рифом, точнее над его краем.
(Край – это «бровка», резкий перепад глубин с выходами скальных пород. С одной стороны – камни и песчаное дно на 18-20м, с другой – изрезанное трещинами плато и свал на 30м.)
Знаю, что на первом нырке долго не высижу под водой, ныряю, плавно приближаюсь, но понимаю, что до выстрела ещё далеко. Не теряя из виду рыбу, всплываю, просто любуюсь, подгребая ластами. В крови сразу же появился адреналин от первой встречи с тунцом, стараюсь дышать плавно, но получается не сильно. Пытаюсь успокоиться, как-то продышался снова, ныряю – впереди стая рейнбоу-раннеров. Стреляю точно в центр тела – попал! Вижу, как рыба стремится в глубину, и понимаю, что попадание слишком ненадёжное – из-за небольшого подброса ружья гарпун вошёл совсем рядом с верхним плавником. Вытягиваю линь – так и есть, сошла, оборвала сама себе спину. Жаль, килограмм пять там было точно. Пока заряжал ружьё, риф уже закончился, начался песок, а над песком нырять нет смысла. Сделал пару нырков для очистки совести – никого даже не видел, надо звать лодку.
Лодка забрала сперва Коди, затем Костю, а затем меня. Переехали выше, вывалились по очереди, кто как заходил – я был первым. Стаю тунца заметил только на втором нырке, делаю несколько взмахов ластами в надежде догнать – нет, плавно уходят, даже не подпустили на выстрел. Вижу, как у Коди запрыгали буйки – кого-то подстрелил, но помощь не нужна. Как оказалось позже – барракуду на 15кг, очень достойную! Со следующим переездом лодки я выпал вместе с американцем, буйки не перепутались, мы ныряли рядышком. Ныряем почти одновременно, вместе видим тунцов, но к нему стая ближе, проходит с его стороны. Я всплываю и сверху вижу уже только последствия выстрела Коди – буёк уходит в глубину, а загарпуненный тунец выкручивается, пытаясь освободиться. Подзываю лодку, отдаю ружьё и беру камеру, начинаю фото и видео съёмку. Пока я плавал, Коди успел подтянуть тунца и добил его. Мы сделали несколько десятков снимков, один из которых теперь является его аватаром на фэйсбуке. Американец чуть не светился от счастья – тунец был явно трофейный. Как выяснилось позже – 50кг – самый крупный его экземпляр. Вытащили рыбу в лодку и продолжили фотосессию уже на поверхности – фото «на руках», «под жабры», «с разинутой пастью» и проч. В лодке нас уже ждал удовлетворённый Костя с тунцом поменьше – где-то под тридцатку – тоже обрыбился.
Со следующего захода я снова стрельнул рейнбоу-раннера, но снова не вытащил – слишком у него мягкие ткани, обрывает сам себя. Коди не нырял – выпустил в воду Бабу, своего ланкийского ученика. Мы нырнули с ним одновременно. Бабу был сверху и видел, как на меня вышла стая тунцов из восьми особей: пять повыше, трое поглубже, один из них просто гигант. Я решил идти за вожаком, хотя остальные были точно на расстоянии выстрела, и начал углубляться. Сократил дистанцию, прицеливаюсь сверху в спину, придерживаю ружьё второй рукой, стреляю!...
– но даже не дострелил, видать глазомер подвёл. Расстроенный всплываю, выматываюсь, а меня в лодке уже встречают расспросами – им, оказывается, Бабу уже всё рассказал, как я нырял, да как стрелял. Ребята подтверждают – дистанция, мол, действительно была великовата, надо ещё ближе подпускать, пока не увидишь царапины на теле, или «слезу в глазу». Да что мне расстраиваться, надо дальше нырять, на очередном заходе вываливаюсь снова. Зависаю в толще воды, поправляю линь, чтоб не запутался и практически сразу на меня выходит тунец средних размеров.
Наученный опытом, подпускаю ближе, ещё ближе, теперь уж точно можно!... Целюсь сверху под углом в чёрную спину, вижу даже зрачок в глазу, как мне и говорили – в общем, тянуть дальше некуда. Выстрел! Есть, попал, рывок в руку! Стоп, никакого рывка быть не должно – гарпун привязан напрямую к буйку, нагрузка идёт прямо на линь, а ружьё должно остаться у меня в руке! Ничего не понимаю! Быстрый взгляд на оконечность ружья – а там маленькая петля на лине– зацеп! И как результат – обрыв рыбы!
Понимаю, что рыба ушла именно из-за этого. Всплываю, выматываю гарпун и вижу, что на «омеровском» слип-типе вырвало «с мясом» оба лепестка – их просто нет. Рыба с такой силой рванула, что лепестки не выдержали. Стало сразу ясно, что надо использовать слип-тип не с лепестками, а ломающийся, и проверять снаряжение на предмет мелочей на берегу. Расстроенный неудачей, понуро «поплёлся» в лодку – иначе моё состояние не назовёшь. Меняю слип-тип – для продолжения охоты ставлю «самодел» с более мощными лепестками, который выточили мне дома токаря по спецзаказу. До конца дня Костя стрельнул ещё одного тунца килограмм на 25, Коди больше не нырял, а мы с Бабу больше ничего не подстрелили. Все уже итак подустали – вылезаем в лодку, завершаем день, когда солнце уже в зените. Лодочники суетятся, поливают водой рыбу, чтоб не подсыхала, сверху накрывают тряпкой. Итог – одна барракуда, четыре тунца, один из них трофейный..."
Продолжение следует...
